В краснодарском Театре Защитника Отечества идут репетиции двух спектаклей
В краснодарском Театре Защитника Отечества этой весной зрители увидят две премьеры. Это спектакли «Барабанщица» и «Чудеса в тридесятом царстве». Их ставит известный режиссер Вадим Романов. Мы побеседовали с ним о его новых работах.
— Почему вы решили посвятить жизнь театру и с чего начался ваш творческий путь?
— Это длительная история, на каждой творческой встрече рассказываю. До пяти месяцев я не произносил ни одного звука, потому что у меня уздечка языка была слишком длинной. Хирург сказал, что надо резать, а мама не смогла сразу решиться на это. Дома же моя бабка-нянька сказала маме: «Не беспокойся, он потом будет болтать всю жизнь и не остановится, всё пройдет». А единственная профессия, в которой можно болтать,— это актерская профессия. Есть еще учительская, а у меня второе образование как раз режиссер-педагог.
В четыре с половиной года, находясь на попечении тети, работавшей в санатории на Украине, я придумал кукольный театр, собирал малышей, у меня была ширма, я сам вышивал кукол. Я плохо это всё помню, и, когда я через много лет вернулся туда, одна старенькая санитарка всё это рассказала.
А в восьмом классе с легкой руки нашего вожатого, по его рекомендации, я стал заниматься в театре-студии «Гротеск», в Доме пионеров. Пришел я туда — и оказалось, что это абсолютно мое.
— У вас два образования — актерское и режиссерское. Что стало причиной перейти из одной касты в другую?
—Мое святое убеждение, что режиссерская профессия родилась лет сто с лишним назад. Раньше режиссером становился первый актер труппы. Я был всегда «первачом», хотелось мне этого или нет, и логическим продолжением стала попытка осознать свое положение на сцене, положение своих партнеров, впечатление зрительного зала. Вот этот постоянный анализ привел к тому, что мне не хватало режиссуры. В 1988 году я поставил свой первый большой спектакль, и это оказался «Чонкин» Владимира Войновича. Я написал первую инсценировку в стране, мне ее лично одобрил автор, и мы два года играли ее на сцене. По-хорошему, «Чонкин» — это одно из таких произведений, которые лучше не ставить, потому что при чтении такого яркого произведения в голове возникают картинки гораздо красочнее, чем видишь потом на сцене. После этого были еще некоторые постановки, и вот так, постепенно, в моей жизни возникло два образования: актерское и режиссура.
— Самый интересный и запоминающийся опыт работы режиссером?
— Без лишнего кокетства скажу, что каждая работа — это самое интересное. Но на самом деле, если выбирать из самых интересных самую интересную, наверное, я бы отметил две работы. Первая — последняя моя постановка в Тольятти, когда мы выпускали спектакль по пьесе Горького «На дне» под названием «Без солнца». Когда приступал к работе над этим спектаклем, передо мной стояла сложная задача, с которой я в итоге справился.
Второй такой работой я бы отметил и сегодняшний спектакль — «Барабанщицу». Это тоже сложная, но интересная для меня задача как для режиссера. Очень хорошая тема пьесы, очень ассоциативная, она будет свежо звучать для всех. К тому же мы пытаемся обострить основной конфликт пьесы Салынского, нервы оголить, довести до крайности. Например, главная героиня, Нила Снижко,— она терпит, в нее бросают камни, называют немецкой овчаркой. Не буду спойлерить, но, когда появляется Митрофанов, еще один герой, она говорит, что ей тяжело и после всего она очень устала: легче несколько лет под фашистами, чем быть чужой среди своих хотя бы один день,— и невольно вспоминаешь эти глаза Вячеслава Тихонова (актера, сыгравшего роль Штирлица в сериале «Семнадцать мгновений весны) — это же чума!
— Раз мы заговорили о «Барабанщице», вопрос: почему именно на этой пьесе остановился ваш выбор?
— Изначально в планах была другая пьеса, но в результате долгих размышлений была выбрана «Барабанщица», поскольку ассоциативных привязок к современности много. И люди какие в пьесе показаны: кто-то прикрывается лозунгами, а в результате — трус, кто-то эмоциональный, немного неуравновешенный в своих решениях, но очень честный человек, кто-то терпим, кто-то человек-флюгер — очень интересно и актуально.
— На ваш взгляд, что будет интересно молодому зрителю в этом спектакле, в чем для него актуальность «Барабанщицы»?
— «Барабанщица» — это поступательная драматургия. Я хочу сделать из нее экшен, привить определенный темпоритм. К тому же как художник-постановщик я очень серьезно отношусь к картинке: я не просто придумываю костюмы и декорации, а мучусь над ними, чтобы они были идеальны. Вот на этом, может, и складывается интерес для молодежи: экшен — раз, детективный сюжет — два, жизнь человеческого духа, правдивая, настоящая, непридуманная,— три. Я стараюсь совместить это всё с красивой достоверной картинкой и эмоциями — это и будет интересно молодым.
— В нашем театре вы будете ставить также «Чудеса в тридесятом царстве». Многие называют вас сказочником всея Руси — и не зря. Скажите, откуда такая любовь к сказкам?
— На первой программке «Фунтика», одного из первых поставленных мной спектаклей для детей, есть посвящение: «Моей дочери — Варваре Романовой». Я ведь пожилой родитель, она была настолько желанна, ожидаема. Сказки, мультфильмы, разговоры — это всё очень важно для меня, напрямую, даже ассоциативно связывает с дочерью. Поэтому я и люблю сказки: они изначально посвящены ей.
Плюс к тому я большой ребенок, и артисты — это большие дети. И эта попытка осознания детскости и привела к тому, что я очень люблю сказки, делаю их абсолютно искренне. Я вплотную знаю весь материал. Когда-то в Ярославле у меня по телевидению была очень рейтинговая программа: я рассказывал детям о диснеевских мультфильмах. Любил на концертах читать сказки, встречаться с детьми... Поэтому сказки — это не просто мой конек, а откровения моей души.
А еще в нашей команде есть Владимир Илюхов, артист и драматург, который, к сожалению, сейчас почти ничего не пишет. Я поставил уже пять его сказок! Так великолепно он пишет, и «Чудеса» тоже его сказка. Он, наверное, такой же большой ребенок, как и я, как и Алеша Пономарев, композитор, написавший музыку к «Чудесам». Срослось всё прекрасно!
— Как бы вы определили задачу современного театра?
— Я считаю, что наша серьезная задача — продолжать учить театром, как это было раньше. Учить собою!
Ведь театр вечен! Жива жизнь человеческого духа, жива человеческая эмоция. Вот пока она жива, театр будет жить!
