Роман Костомаров встал на коньки и запел. Буквально год назад за олимпийского чемпиона, который оказался на грани жизни и смерти, перенес ампутацию кистей рук и ног, переживали миллионы его поклонников. Сегодня спортсмен с неограниченными возможностями с другими олимпийцами участвует в ледовом шоу Ильи Авербуха «Вместе и навсегда» во дворце «Айсберг» федеральной территории Сириус близ Сочи. В паре с женой — фигуристкой Оксаной Домниной — он исполняет один из самых трогательных номеров.
О том, что помогает не терять веру, планирует ли фигурист идти в Государственную Думу и смотреть Игры в Париже, олимпийский чемпион Роман Костомаров рассказал в интервью нашему корреспонденту.
— Роман, прежде всего позвольте сказать вам спасибо! Для многих людей в последний год вы стали примером того, что нельзя отчаиваться. Еще недавно за вашу жизнь боролись врачи, а сегодня вы уже встали на коньки в ледовом шоу. Как шла подготовка?
— Этот год в России объявлен Годом семьи. Шоу называется «Вместе и навсегда». В нашем коллективе все пары уже семейные, у всех есть дети. Поэтому, когда мы узнали концепцию шоу, это было месяца за два до премьеры, задумались о том, чем будем делиться со зрителями, о выборе музыки, потом стали выходить на лед, пробовать какие-то элементы. Конечно, как раньше, тренироваться не могу. Говорить о часах занятий не приходится. На льду могу провести от силы час, потом нужна передышка. Дается всё тяжело, нет основных частей тела, которые чувствуют лед, всё происходит за счет баланса, быстрее устаешь физически, из-за этого много времени на катке проводить не можешь. Но тем не менее мы с Ильей Авербухом, с Оксаной подготовили очень красивый номер о любви, взаимоотношениях, поддержке друг друга, он показывает, что самое главное, чтобы в жизни был близкий, родной человек, который тебе поможет в трудной ситуации. Семья для меня то, что заставляет двигаться дальше. Я очень благодарен своей жене. Она была рядом со мной на протяжении всего полугода болезни, вселила в меня веру, что вместе мы всё преодолеем, я начал что-то делать, двигаться дальше, бороться за жизнь. Когда рядом такого человека нет, трудно оттуда выкарабкиваться.
— Еще один сюрприз для зрителей: в шоу вы не только катаетесь, но и поете. Как появилась эта идея?
— Я участвовал в шоу «Аватар». Когда к нему готовился, работал с вокалом, записывался в студии. Признаюсь честно: певец я еще тот. Арию Лучано Паваротти, конечно, не исполню. Но для участия в шоу были подобраны песни, которые подходили под мой тембр. Было интересно. Поэтому, когда Илья Авербух предложил исполнить песню «Город, которого нет», под которую будет поставлен номер для Алексея Ягудина, согласился. Леша — настоящий артист, легенда одиночного фигурного катания, в итоге всё получилось замечательно.
— Какие были ощущения, когда после болезни впервые вышли на лед?
— Двойственные. Радость и большое разочарование. Разочарование, потому что понимаю: никогда больше не смогу кататься так, как раньше. А радость, когда чувствуешь ощущение полета, прохладного ветра в лицо. Катание — моя жизнь, оно всегда доставляло мне удовольствие. Конечно, внутренне очень тяжело это делать сейчас, но, когда видишь поддержку зала, который до сих пор встает и аплодирует, появляются силы и желание продолжать.
— Поделитесь, пожалуйста, вашими целями и планами.
— После всего, что произошло, поступает много предложений. Недавно про нашу семью сняли документальный фильм. Возможно, последует художественный. Большинство проектов, в которых участвую, связано с какой-то мотивацией. Уж если ты остаешься жив, значит, для чего-то это нужно, нельзя сдаваться, нужно найти силы двигаться дальше. Многие люди ждут от меня именно этого. Понятно, что коньки сегодня уже не мой конек. Поэтому сейчас работаю над правильной речью, над тем, как подавать себя, чтобы делиться своим опытом и в спортивной карьере, и в том, что делать, когда твоя жизнь перевернулась с ног на голову. Не думаю о завтрашнем дне — стараюсь делать что-то полезное для семьи, для людей, которые смотрят на меня, уже сегодня.
— В Госдуму идти не планируете? Там много спортсменов... Тем более проблемы людей с ограниченными возможностями, к сожалению, вам сейчас знакомы не понаслышке...
— Если честно, до сих пор не хочу верить в то, что со мной случилось, в каком состоянии нахожусь. Понятно, достаточно в зеркало глянуть, чтобы понять, что нет ни рук, ни ног. Но мне хочется делать то, чем занимался раньше. Если кому-то могу помочь своим примером — замечательно, но полностью окунуться в эту атмосферу не готов. Я участвовал в нескольких мероприятиях по адаптивному спорту: детский футбол, хоккей — это очень тяжело, слезы на глазах наворачиваются. В Госдуму зовут. Но какой с меня депутат? Я ручку держать не могу. А просто сидеть и кнопку нажимать? Зачем? Понимаю, что, вероятно, кто-то бы за такую возможность уцепился, но лучше я буду, пока есть шанс, тренироваться и кататься. Для меня важнее то, что, когда прихожу в зал, люди забывают о своих мелких проблемах, у кого спина болит, у кого рука, и думают: «Если он может, то я тоже смогу».
— Каково это вообще — быть таким символом мужества? Приходится чаще бывать на публике. Не устаете от такого внимания?
— Признаюсь честно: акция незапланированная. Конечно, как олимпийский чемпион всегда был популярен, особенно среди молодых спортсменов. Но все проекты, в которых участвую сейчас, для меня прежде всего — занятость. Это позволяет не оставаться наедине с собой, отвлекаться от происходящего. В принципе никогда не любил лежать на диване, активным был всегда. Сейчас стал просто более публичным человеком.
— Роман, несколько слов о вашей спортивной карьере. Вы стали олимпийским чемпионом в двадцать девять лет — некоторые в этом возрасте выступления заканчивают. Были уверены, что взойдете на верхнюю ступень пьедестала?
— Быть уверенным в том, что станешь олимпийским чемпионом, никогда нельзя. Кажется, вот твоя цель, ты долгие годы идешь к ней, но на самом турнире можешь ошибиться, медаль попадет в другие руки. Но точно помню, что подвигло меня понять, что хочу быть олимпийским чемпионом. Была Олимпиада в Калгари в 1988 году. Мне было одиннадцать лет, я только пару лет как занимался фигурным катанием. По телевизору увидел выступление Екатерины Гордеевой с Сергеем Гриньковым. Кате было всего пятнадцать лет. Когда увидел их победу, эту замечательную пару, фигуристку, в которую влюблялся каждый мальчишка, сказал маме: «На следующих Играх олимпийским чемпионом буду я!» Понятно, это был абсурд, но что-то внутри всколыхнулось, захотел кататься еще больше.
— Вы долгое время тренировались в США. Чем отличается русское фигурное катание и как сегодня оцениваете уровень наших фигуристов?
— Советское, российское фигурное катание всегда было на топовых позициях. Секрет нашей школы, мне кажется, во внутренней наполненности, душе. Конечно, техника у нас очень сильная, но техника всегда была и в Америке, и в Канаде, и в Англии. А у нас была Наталья Бестемьянова, которая разрывала на себе всё, бежала с развевающимися волосами — и у всех на трибунах шли мурашки. Были Грищук с Платовым, Жулин с Усовой. То, что творили Плющенко и Ягудин, просто на другой уровень подняло одиночное катание.
— Фигурное катание становится всё более техничным. Все-таки это в первую очередь спорт и техника или какое-то искусство?
— Это симбиоз: и техника, и физика, и артистизм. В одиночном катании все-таки одна тема, больше каких-то элементов, прыжки, вращения, дорожки шагов. В танцах — другая, раньше всё было очень статно, красивая пара, идеально подходящие друг другу, которые только к двадцати пяти — тридцати годам становятся матерыми, могут передать характер, чувства, любовь, страсть, которые нужно показывать в паре. Сейчас всё вышло на другой уровень. Но наши пары всё равно отличаются тем, что у них есть внутреннее наполнение, душа. Поскольку в девяностые годы прошлого века все специалисты разъезжались по миру, многие страны от них приняли то, чего не хватало,— и канадцы, и американцы, и французы, и англичане, и японцы. Сейчас нас многие иностранные спортсмены догнали, уже нельзя сказать, что российские фигуристы доминируют. Сколько специалистов работало в Японии, сколько в Америке... Мы передали им всё то, что было у нас, они пробел восполнили, пользуются этим — побеждать стало труднее. Надеюсь, что в скором времени, когда мы вернемся на Олимпийские игры, все-таки покажем, что без российских фигуристов Олимпиады неполноценны, как и чемпионаты мира и Европы. Просто потому, что в нашей стране действительно тренируются и есть фигуристы, которые конкурентоспособны, которые могут лидировать. Когда нет сильнейших, победа обесценивается.
— Планируете ли смотреть Олимпийские игры в Париже? Как относитесь к тому, что некоторые российские спортсмены будут выступать под нейтральным флагом?
— Судить никого не буду. Но не уверен, что буду смотреть, если только случайно попаду на какой-нибудь интересный вид спорта. Всегда любил спринт, легкую атлетику. Как можно не смотреть, когда бежит Усейн Болт или Майкл Джонсон, Карл Льюис? Это классика Олимпийских игр. Плавание тоже нравится смотреть, когда олимпийские чемпионы выступают. Люблю следить, когда выступают наши атлеты. Сейчас их не будет, так что и особого желания смотреть нет.
— Что пожелаете малышам, которые сегодня делают первые шаги в спорте? Как стать олимпийским чемпионом?
— Делать несколько шагов вперед каждый день, тренировать себя, свое тело, закалять характер. Это необходимо: тогда ты становишься сильнее и увереннее. Если думать об Олимпийских играх и ничего не делать, ничего не получится. Мечтаешь об Олимпиаде? Придется потерпеть десять — пятнадцать лет. Даже если делаешь шаг назад, завтра сделай два вперед, не стой на месте. Миллионы хотят стать олимпийскими чемпионами, а становятся единицы. Нужно делать больше, чем другие. Тогда у тебя будет преимущество.
— Есть ли секретная примета Романа Костомарова, чтобы выступление прошло удачно?
— Всегда снимал чехол с коньков и выходил на лед с левой ноги. Но это, скорее, привычка, которая переросла в ритуал. Лучше никакими приметами себя не ограничивать, а то вдруг забудешь.
