В Сочи проходит традиционный Зимний международный фестиваль под руководством народного артиста СССР Юрия Башмета. За шестнадцать лет событие стало одним из самых ярких в культурной жизни страны, его ждут тысячи поклонников. В этом году фестиваль получил новое звучание: в январе артистическому директору фестиваля, гениальному альтисту, выдающемуся дирижеру маэстро Юрию Башмету исполнилось семьдесят лет. Под эгидой этой праздничной даты маэстро собрал в Сочи лучшие концерты академической, джазовой, этнической музыки, шедевры балета, драмы, арта, образовательные и просветительские проекты, выставки, марафоны, детские программы и многое другое.
О том, хотят ли ехать в Россию зарубежные исполнители, о Ленине и «Битлз», о том, что приносит успех и как известный альтист будет праздновать юбилей, Юрий Башмет рассказал в ходе пресс-конференции.
— Юрий Абрамович, в Сочи на фестиваль вы приезжаете уже шестнадцать лет. Как встречают?
— Ощущение такое, что прилетел домой. Воздух, очень доброжелательные люди. Арут, который возит меня в Сочи, за десять лет уже стал больше чем просто водитель. И конечно, я очень рад, что наш фестиваль процветает.
— Фестиваль прошлого года совпал с началом специальной военной операции. Время было очень тревожное. Как за этот год изменилась культурная палитра, как видите развитие российской культуры?
— Этот год у меня был очень насыщенным, было несколько мощных проектов. Один из самых запоминающихся — выступление с Всероссийским юношеским оркестром, который родился в Сочи, в Санкт-Петербурге. Была построена огромная сцена на Неве. Мы исполняли блокадную симфонию Шостаковича, это был юбилей произведения. Как будет развиваться российская культура? Есть исторический пример. У Рихарда Штрауса в произведении «Метаморфозы», на последней странице партитуры, проходит тема похоронного марша из Третьей симфонии Бетховена. Оказывается, он написал это произведение через год после Сталинградской битвы — своеобразный реквием по погибшей Германии. И таких примеров очень много. Культура очень ярко проявляется во время масштабных событий, особенно трагических. Она взбудоражена. В нашей культуре произойдет много перемен, появятся новые мощные произведения. Даже не сомневаюсь в этом. И в литературе, и в музыке, и в живописи. Конечно, мы все ждем нормализации ситуации. У меня же все могилы во Львове: папы, мамы, дедушки, брата. Мой друг детства — в одном дворе росли — за могилами следит. И категорически отказывается от материальной помощи. Говорит: твоя мама — моя вторая мама. Потому что иногда, когда он приходил, мама говорила: «Юра еще час будет заниматься, а тебе я книжку дам почитать». Он сидел и читал книги. И вырос хорошим человеком.
— Несмотря на сложную ситуацию, сочинский фестиваль подтверждает статус международного. Приезжает немецкий режиссер Юстас Франц, исполнители джаза с Кубы, балет из Индии. Насколько сложно было собрать зарубежных исполнителей?
— Мы не должны уподобляться дуракам, которые запретили русскую культуру. Что, нам перестать играть Баха или Шопена? В Ла Скала сезон открывали оперой «Борис Годунов». Урсула фон дер Ляйен и Жозеп Боррель сидели в центральной ложе — вот такая показуха. В Лондоне «Щелкунчик» сейчас идет бесконечно, делает огромную кассу. Каждому из своих зарубежных коллег задаю вопрос: «Готовы ли они к тому, что дома по возвращении из России могут столкнуться с неоднозначной реакцией, а в соцсетях им начнут писать гадости люди, которых ни разу в жизни не видели?» Многих музыкантов не останавливает та антироссийская истерия, которая нагнетается в мире. Они готовы терпеть неудобства и делать по несколько пересадок ради того, чтобы добраться до России и выступить здесь.
— Какова ситуация с вашими международными гастролями?
— Мои зарубежные гастроли перенеслись и продолжают переноситься по разным причинам. Не буду называть страны, но они ведут с нами тайные переговоры, чтобы обозначить даты этого турне. Но в такой ситуации, если честно, самому не хочется. Вы знаете, ведь всё повторяется. Помню времена, когда во время концерта Спивакова в Англии на сцену выбежал мужчина, открыл мешок — и оттуда выскочили мыши. Газета «Известия» потом писала: «Советский скрипач проявил мужество и доиграл концерт».
Лет пять назад в Зальцбурге я дирижировал их оркестром. Все были счастливы. Потом вышел какой-то мужчина с транспарантом и стал выкрикивать что-то на украинском. Публика стала на него цыкать. Я поклонился и ушел за кулисы. Меня вновь аплодисментами вызвали зрители. В какой-то момент я взял партитуру Шуберта, которую только исполнили с музыкантами, поднял ее над головой. И зал вскочил с мест и закричал: «Браво!» Потому что музыка выше. На следующий день перед концертом спросил организаторов, где мой друг, который обеспечил такой успех концерту. Сказали, что он в тюрьме, его выпустят, только когда улетит мой самолет. Вот так мы кругами и ходим.
У меня была филармония в Вене, театр в Париже, лучшие концертные площадки Мюнхена, Берлина, Нью-Йорка... Я всё уже видел, понимаете? Абсолютно искренне говорю: мне сейчас интереснее гастролировать по России. Мы всегда очень много ездили по нашей стране, но 2022 год, по-моему, перекрыл все предыдущие.
— Фестивальная программа — это не только выступления знаменитостей. Очень много внимания уделяется молодежи. А вы помните, как начинали? Родители заставляли заниматься?
— Был такой великий музыкальный педагог Петр Соломонович Столярский. Он говорил: «Мне не нужны талантливые дети — мне нужны талантливые мамы». У меня мама была именно такой. Помню, я стоял со скрипкой, через окно видел играющих в футбол детей — и у меня буквально слезы были на глазах. Но я должен был выучить наизусть какой-то этюд. Она подходила: «Так, бери свой велосипед, поезжай. Проголодаешься — вернешься, поешь и доиграешь». То есть очень мудро себя вела. Я действительно катался два — два с половиной часа, потом возвращался и опять занимался.
Но альт для меня был вторичен. Я принадлежал группе «Битлз» всей душой. Играл на гитаре, у меня была своя группа. И когда они распались, для меня это стало настоящей трагедией. Я в буквальном смысле потерял смысл жизни. И тут на моем пути возник Ленин, а точнее музыкальный конкурс к его столетию, который проходил в Киеве. Я начал к нему готовиться и даже оказался в числе победителей. Это вывело меня на ту дорожку, которая привела к сегодняшнему дню.
— Зимний фестиваль в Сочи в этом году необычный. Он проходит под звездой вашего юбилея. Отмечать его начали концертами в Москве. Что дальше?
— Знаете, как отмечал юбилеи Ростропович? Мы играли Шостаковича. У него день рождения — сыграли. И начинается: Лондон хочет, Берлин хочет, Вена хочет и так далее. А у нас графики плотные. И вот получалось: года два — хвост юбилея, проходит полгода — и надо уже к следующему юбилею готовиться. Это ответ, как я буду отмечать юбилей.
И Достоевский, и Чебурашка
Сбывшаяся мечта Сергея Гармаша
Зимний международный фестиваль Юрия Башмета в Сочи открыл спектакль «Кроткая» по произведению Федора Достоевского. Главную роль в нем сыграл Сергей Гармаш. Актер поделился своими мыслями по поводу этой своей работы.
— Как появилась идея создания спектакля «Кроткая»? В нем совмещены и драма и музыка. Очень необычный жанр... Что вы хотите показать зрителю в этой постановке?
— В свое время была какая-то акция в «Современнике» и был приглашен Юрий Абрамович. Сидели в актерской комнате. Тогда я сказал: «Взять бы и сделать „Кроткую” с музыкой». Но это забылось. А потом я покинул театр «Современник», появилось время — мы сделали этот спектакль. О чем он? Хотели рассказать историю очень-очень одинокого человека, не просто маленького человека. Достоевский писал о них, но здесь именно одинокого. Очень люблю Достоевского и верю ему, что русский человек без страдания не человек. Я поступил в театр «Современник» с монологом Мити Карамазова. А спустя какое-то время Валерий Фокин пришел в театр ставить «Карамазовых» и дал мне роль Мити.
— После зимнего фестиваля 2022 года «Кроткая» продолжила свой путь. За это время на сцене Малого театра в Москве прошло четырнадцать спектаклей. Как постановка трансформировалась?
— Я всё больше люблю этот спектакль. Если брать показ в Сочи год назад, это был второй спектакль. Мы выпускали его в сложных условиях, с одним сценическим прогоном, было очень много утеряно, начиная с текста. Естественно, за год я лучше в нем расположился. Здесь огромный объем текста, мы играем в трудном графике, и только сейчас я стал чувствовать себя так, как обычно чувствую в спектаклях.
— С Башметом, как видимо, работается неплохо. А как насчет Чебурашки? Фильм бьет все рекорды по кассовым сборам...
— Ну вы даете! Башмета с Чебурашкой сравнили? Что ж вы творите такое! (Смеется.) А если серьезно, спасибо Сочи, парку «Дендрарий» и санаторию «Орджоникидзе» — не знаю даже, где больше было снято. А с Чебурашкой работалось очень хорошо. Он был не совсем виртуальным. Со мной на площадке работала партнерша, актриса Екатерина, имеющая маленький рост, она и подыгрывала. Плюс было три муляжа самого Чебурашки, а также актриса Ольга Кузьмина, подарившая ему свой голос. Уверяю вас, такая работа — это не самая большая сложность: ты же понимаешь, чем занимаешься. Изначально есть такая установка, что тебе придется сосуществовать с мультипликационным персонажем, так что к этому готовишься.
— В вашей фильмографии более ста ролей. По какому принципу выбираете проекты? Если честно, я ваша поклонница: фильм «Охота на пиранью» смотрела раз пятьсот...
— Как роли выбираю? У поклонников спрашиваю. Если говорят, что посмотрят раз пятьсот, соглашаюсь. (Смеется.) Никогда в жизни о конкретных ролях не мечтал и не мечтаю. Имея в своей кинобиографии большие и маленькие проекты, могу спокойно завтра согласиться на роль одного съемочного дня. Вопрос только в одном, чтобы это была именно роль. Иногда приносят сценарий и говорят: «Вот тут целых двадцать пять съемочных дней». Читаю, а роли там нет. Сейчас могу сказать: «Это меня не трогает». Было время — хватался за всё, одновременно снимался в пяти картинах, и это не приносило ни опыта, ни радости. Но все-таки я свои роли все люблю, они все в какой-то степени мои родственники...
