Юбилейный XXX Открытый фестиваль «Киношок», ежегодно проходящий в Анапе, в самом разгаре. В этом году в его программу вошли картины из России, Беларуси, Эстонии, Армении и Азербайджана, Казахстана, Таджикистана, Киргизии.
Своим дебютом зрителей порадовал и наш земляк, выпускник ВГИКа Григорий Коломийцев. Он представил фильм «Чупакабра», отобранный в 2020 году для участия в программе New Directors Section 68-го международного кинофестиваля в Сан-Себастьяне. О символике картины и деталях ее производства мы поговорили с начинающим кинематографистом.
– Григорий, вы уже второй раз на «Киношоке». А с чем показывались в первый приезд?
– С короткометражкой «Подснежник», снятой еще до поступления во ВГИК собственными силами.
– Кажется, фантазия по новелле Франца Кафки «Верхом на ведре»?
– Да, сразу начал с ада. Я шучу, конечно.
– Но Кафка получил своеобразное продолжение в вашей новой работе с интригующим названием «Чупакабра». Картина наполнена символами и какой-то атмосферой затерянности и потерянности. Мы видим мальчика, с одной стороны, никому не нужного, а с другой – человека, существующего по своим законам, и со своим пониманием мира. Что лично вы искали и хотели сказать?
– Мне было важно показать путь инициации, который проходит человек, чтобы пережить смерть, тем самым ее победив. Эта мысль выступает лейтмотивом, этакой нитью, поверх чего уже нанизываются сцены, символы и так далее. Водная преграда, пещера, пожар – все это нужно для создания объема нашей истории.
– Не могу не спросить о главном герое, которого очень достоверно и пронзительно сыграл Платон Кузмич. Где такие таланты находят? Кстати, в картине замечательный актерский ансамбль, точный и образный.
– Мы готовились к длительному кастингу и поиску главного героя, понимая, что без него нет смысла что-то делать. И вот, практически в первый день, мой кастинг-директор Дарья Коробова усмотрела в кинотеатре паренька – так появился Платон, полностью изменивший все наши планы. Я понял, что не нужно создавать искусственных условий, надо просто отталкиваться именно от его фактуры, от его психофизики.
– Как вам работалось с Платоном?
– Вообще, с детьми очень интересно, но нелегко. Однако с Платоном чувствовал себя комфортно. Единственной проблемой для ребенка являлась усталость, так как производственные условия были достаточно жесткими. Но мальчик оказался едва ли не самым работоспособным человеком на площадке: снимался по 12 часов в сутки, вставал в 3–4 утра, плавал в холодном море. Кроме того, после смены он еще успевал заниматься с учителями, так как школу никто не отменял.
– У вас любопытные натурные съемки. Насколько мне известно, всё планировалось снимать в северных широтах, но пришлось организовывать процесс под Керчью. Вы намеренно делали пространство неузнаваемым, усредненным?
– Мне было важно, чтобы история не привязывалась к какой-либо конкретной территории. В первую очередь выбор был обусловлен вопросами бюджета и удобства съемки.
– Насколько я понял, вы любите зимнее время года… Режиссер по натуре романтик?
– Даже не знаю… Плохо или хорошо, но стараюсь бороться с любыми проявлениями романтизма… Мне кажется, что сегодня это не очень актуально.
– Странно подобное слышать от молодого художника… Вас, наверное, частенько обвиняют в том, что специально, дабы понравиться загранице, показываете Россию некрасивой, с несчастными детьми и неприглядными пейзажами. И все же, как фильм принимает иностранная публика?
– Замечательно реагирует. Например, в конце показа на кинофестивале в Сан-Себастьяне зрители аплодировали на протяжении всех титров. А в Германии мы даже получили приз… Также на днях прошел просмотр в Пекине, и, надеюсь, он не последний. Знаете, это потрясающее чувство, когда жители разных стран, несмотря на языковой барьер, считывают историю, сопереживают главному герою, устраивают после просмотра дискуссии. И, оказывается, наши проблемы им не чужды, они со всем этим тоже сталкиваются и ежедневно решают те же вопросы, что и мы. А намеренно я ничего не делаю, просто работаю, как считаю нужным.
– У вас с Кубанью неразрывная кровная связь, вы родом отсюда. Семья как-то повлияла на выбор жизненного пути?
– Напрямую нет, у меня никто к искусству никакого отношения не имеет. Одна линия родственников – юристы, другая – психиатры. Возможно, это и отразилось на моей деятельности, ведь, по сути, то, чем я занимаюсь, связано с исследованием человеческой души, человека в целом.
– И все-таки для вас эта история, я говорю о фильме, считается незаконченной? Будете и дальше идти в схожем направлении или попробуете себя в иных жанрах?
– Конечно, с тех пор как мы запускали данный проект три года назад, во мне многое поменялось. То, над чем я работаю сейчас, связано с исследованием взаимоотношений людей и природы и возникновением религиозного чувства в человеке. Я не знаю, к каким высотам или глубинам меня приведет этот путь, но, думаю, время все расставит по своим местам.
