- Лидия Андреевна, в вашей прозе и публицистике не иссякает интерес к простому человеку. Исключительные, выдающиеся личности вас не интересуют как объект изображения?
- Почему же. Меня выдающиеся личности очень даже интересуют. Я написала книгу «Тайна поэта» о Валентине Сорокине; недавно у меня вышел сборник «Время Бояна» - беседы с Валентином Васильевичем. Кроме того, у меня есть рассказы, посвященные Владимиру Солоухину, Вячеславу Дёгтеву – это были, безусловно, неординарные люди. В самом начале своего литературного пути я написала лирическое эссе о прозе Виктора Лихоносова.
Что же касается «простых людей», то так ли уж они и просты? Допустим, деревенский житель, который держит на себе дом, хозяйство, воспитывает детей и ещё ухитряется при этом сохранить цельность личности, трезвый взгляд на жизнь, в том числе и социальную, что ж в нём простого?! Мне кажется, что мои герои при всей ясности и очерченности их образов, вовсе не простые люди, потому что не позволяют собой манипулировать. В их жизни, как правило, есть воля, действие и тоска по красоте.
- Восторгаюсь вашими пейзажами, перечитываю их снова и снова. Метафоры, сравнения, эпитеты удивительны. Например, из «Инея»: «Пришла зима – взбила перины, расстелила покрывало, развесила гирлянды и серебряные шары. Весь север и восток – наш, на тысячи верст простор, снег; леса в шубах, елки в кокошниках, даже волки не злые, а мужественные». А вот еще: «Белая ночь, зимняя, в круглых нетронутых барханах, и соседский сараюшко горбится верблюдом, и тихо цветет рябина чудо-деревом, поднимая живыми ветками морозный снег и напитанный золотом, располневший месяц». Как удается такая красота – кропотливая работа над каждым словом или мгновенное озарение?
- Не знаю! Этот рассказ я написала на втором курсе Литинститута, 15 лет прошло, и то, что его до сих пор публикуют, говорит о том, что, наверное, в нём что-то есть… Если бы я не была деревенской, я бы так остро не чувствовала природу, её состояния. И лучшие пейзажи они, конечно, приходят извне: если твоё сердце открыто созерцанию, даже в городе с тобой «заговорят» деревья, трава, небо, дождь, ветер… Нужно точно записать эту музыку, вот и всё. Это никак не мешает кропотливости моей работы – я стараюсь избегать небрежностей. Художественная проза – мой «огород», я всегда свою маму вспоминаю – картошка прополота, грядки ухожены, всё нужное для жизни посажено. В сущности, если подходить к делу серьёзно, проза – это такой же тяжелый крестьянский труд.
- Почему ваш выбор пал на короткий жанр рассказа? Некоторые произведения захватывают динамичным развитием действия. Прямо досада охватывает, когда они неожиданно заканчиваются. «Иней», «Долгие проводы», потрясающий по художественной силе рассказ «Валдайское» могли бы стать хорошим началом романа. Дождемся ли мы от Лидии Сычевой более объемного повествования?
- Не я выбрала рассказ, а он – меня… Досада – это хорошо, значит, у читателя возникнет желание поразмыслить над тем, что произойдёт с моими героями. Пусть каждый сам «допишет» их жизнь. Я своё дело сделала – герои «ожили», шагнули со страницы книги в читательское воображение.
Что касается крупной формы, то я не буду раздавать никаких авансов. Я знаю, что я давно готова к большой работе. Но иногда мне кажется, что лучшие свои вещи я уже написала. Да-да, эти небольшие, часто как бы необязательные истории, простые, непритязательные… Но ведь они живут! Не утонули в литературном многословии последних лет.
- У большинства ваших героинь незавидная участь. Но при этом нет ни одной, опустившей руки, потерявшей веру в чудо. В самых тяжелых обстоятельствах ваша героиня сохраняет надежду. Это характерная черта современной женщины? Вы верите в чудо?
- Я верю в любовь, в то, что она есть. Верю в красоту. Верю в то, что духовная жизнь существует, и что думающий человек должен относиться к этой сфере чутко и внимательно. Именно там, в духовной жизни, и происходят с нами главные чудеса – например, чудо преображения, воскрешения воли к жизни.
У современной женщины слишком много обязанностей и мало прав. Она обязана содержать в порядке дом, вести хозяйство, воспитывать детей, ходить на работу, утешать и поддерживать мужчин, которые её окружают, помогать им… А какие права? Разве у нас женщина-мать – в почёте? Нет, все почести различным медийным дивам. Неужели это и есть современные образцы для подражания?!
- Судя по многим вашим высказываниям, вы человек верующий. Но среди ваших героинь не так много православных женщин, нет, если не ошибаюсь, героинь набожных. Это связано с жизненными реалиями, подвергнутыми художественному осмыслению? Или эта неоднозначность проистекает из сложных взаимоотношений Лидии Сычевой с Церковью? Православие и государство, православие и общество, православие и литература - какими представляются вам на сегодняшний день эти взаимосвязи и взаимовлияния?
- Ну, понимаете, другого народа у меня нет – пусть он не очень благочестивый, зато мой. Я среди него живу и о нём пишу.
Ну а если серьёзно, вопросы, связанные с верой и церковью, очень глубоки и требуют отдельного разговора. А кратко я могу сказать лишь очевидное – во-первых, вера без дел мертва, во-вторых, «по делам их узнаете их». В жизни каждого нормального человека должны быть три вещи: духовный интерес (т.е. Бог, причём всуе не упоминаемый), благотворительность (не обязательно деньгами) и общественно-полезный труд – в семье, на производстве, в аудитории и пр. Посмотрите на моих героев, может быть, с этой точки зрения не такие уж они и безбожники?
- Что должно состояться в вашей жизни, чтобы вы с уверенностью сказали: «Жизнь удалась»?
- Формула «Жизнь удалась!» отдаёт чем-то оптимистически-комсомольским. Наверное, эта формула могла бы сработать для меня в том случае, если бы Советский Союз не рухнул… Или большая, многодетная семья – это то, что могло бы убедить меня, что я на правильном пути своего жизненного предназначения. Но я лишена этого счастья. Так что я, скорее, могу повторить вслед за Сергеем Есениным: «Жизнь моя! иль ты приснилась мне?» Это мой поэт, я часто к нему возвращаюсь мысленно, «говорю» с ним…
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя! иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Сколько сказано в этих коротких строчках! Больше, чем во всём моём интервью. Надо жить, надо любить, надо работать. Уцелеет Россия и русские, потомки разберутся – удалась наша жизнь или нет. Не уцелеет – мы сами виноваты. Так я думаю…
