Из первых уст
За разъяснением мы обратились непосредственно к Константину Синецкому. И вот что он рассказал.
— Когда на общем собрании членов ассоциации предприятий молочной промышленности края меня избрали генеральным директором «Кубаньмолока» и поручили навести порядок, в том числе с вопросом незаконного оформления помещений, в которых ассоциация размещалась с момента ее создания, то есть более двадцати лет, я и помыслить не мог, что придется столкнуться с откровенным беспределом, который будет угрожать не только мне и моей семье, но и соседям дома, где мы живем,— комментирует Константин Синецкий. — Сразу после назначения я как руководитель ассоциации обратился в полицию. Там возбудили уголовное дело по мошенничеству. Потом мы погрязли в судах на три года, и этот процесс продолжается. Но этим дело не ограничилось: помимо борьбы в правовом поле начался махровый криминал. Сначала мне угрожали, намекая на неограниченные возможности в судах и структурах городской администрации. Потом ночью сожгли мою машину под окнами дома. Параллельно администрация города сфабриковала и направила в суд иск о том, что дом, в котором мы живем, самострой и подлежит сносу. Сейчас в Ленинском районом суде Краснодара уже второй год рассматривается этот иск, хотя по всем документам, выданным той же городской администрацией, у нас всё в полном порядке. Вот такие чудесные совпадения происходят. А если добавить сюда, что против меня возбуждали уголовные дела по статьям, которые давно утратили силу, и привести в чувство дознавателей удалось только краевой прокуратуре, то получится почти полная картина. Посмотрев на меня, думаю, многие честные люди задумаются: а стоит ли вообще замечать откровенное беззаконие и уж тем более бороться с ним? Я очень устал, и больше мне сказать нечего. Спросите моих соседей, как их коснулось то, в чем я варюсь уже несколько лет.
Жил-был дом
Здесь требуется небольшое отступление. Дом на Алма-Атинской, 2/13, построил Константин Синецкий. В 2008 году трехэтажный дом был сдан в эксплуатацию. Затем, когда часть дома была продана еще двум хозяевам, из чердака совместно обустроили жилую мансарду, внесли соответствующие изменения в документы и в полном соответствии с законом обустроили в доме отдельные квартиры, благо дом получился большой. В 2011 году Департамент архитектуры и градостроительства г. Краснодара своим приказом №38 признал дом многоквартирным (одиннадцать квартир) и изменил назначение земельного участка. Заметьте: никаких судов, и это в период острой фазы борьбы с самостроями по всему краю. Проще говоря, здание было кристально чисто со стороны закона.
Квартиры раскупили быстро. Люди обжились. Но спустя шесть лет спокойствие кончилось. В начале 2017 года, после высказанных жуликами Синецкому угроз снести дом, в котором он живет, в доме появились листовки, где писалось, что «Синецкий — вор и мошенник», а дом снесут, потому что он построен незаконно. Чуть не каждый день стали ходить проверяющие: электрики, пожарные, сотрудники водоканала и даже газовики, хотя дом не подключен к голубому топливу.
А потом выяснилось, что в суде рассматривается иск о сносе дома. В его основу легли выводы проверки сотрудником администрации города, пришедшим на объект по жалобе «бдительного гражданина» и составившим акт о том, что дом построен вообще без документов и разрешений, хотя все документы всё это время имелись на руках у жильцов. Что характерно, данный заявитель оказался тем самым человеком, который представляет интересы противников Синецкого в делах об украденном у государства имуществе ассоциации «Кубаньмолоко». И таких «совпадений» очень много.
Проверяющий же проверил дом, даже не заходя внутрь, не разговаривая с жильцами, не знакомясь с документами и, возможно, вообще не выходя из кабинета. Но вывод сделал: дом надо сносить. Вернее, сносить верхний — мансардный этаж, что фактически нарушит конструкцию здания и сделает его непригодным для проживания. К слову, сейчас этот сотрудник в структуре не работает, как указано в одном из ответов городской администрации на запрос жителей дома о законности проверки. А жизнь обитателей дома на Алма-Атинской, 2/13, превратилась в череду судебных заседаний, постоянный стресс и беспокойство за своих детей.
Люди говорят
Мы пошли дальше многочисленных проверяющих дом и пообщались непосредственно с жильцами. Ни у кого из них нет сомнений, что иск в суд о сносе связан с Константином Синецким, а точнее — его отстаиванием государственных интересов. Но нервы у людей уже сдают.
Галина Егорова:
— Свои квартиры, на которые у нас есть свидетельства о собственности, мы купили абсолютно законно. Ни в одном уполномоченном органе ни у кого не возникало проблем. Более того, большинство жильцов при покупке дополнительно проверяли законность дома и везде получали положительные заключения. Всё началось с анонимных листовок, где Константина (Синецкого. — Прим. ред.) называли мошенником, а дом обещали снести. Я человек прямой и пошла к Константину. Он показал документы, выписки из всех мыслимых реестров и постановлений, а потом предположил, откуда ноги растут — из его работы. Последние сомнения развеялись в июле прошлого года, когда прямо во дворе подожгли его машину. Вот тогда нам стало по-настоящему страшно.
Николай Саркисов:
— В первую очередь весь этот процесс со сносом касается меня, потому что на том этаже, который намереваются убрать, находится моя комната. Что касается самого дела, то сначала я не отнесся к этому серьезно. Ситуация не укладывалась в голове. У нас все документы на руках. Уполномоченный орган, входящий в состав администрации города, говорит, что у нас всё в порядке, и та же мэрия находит какие-то нарушения — бред, да и только. А потом появились моменты, которые указали на истинную причину всех этих проблем. Например, когда Константин Синецкий запросил документы на дом из архива администрации города и ему письменно ответили, что их нет. Тогда я на общих основаниях написал заявление в архив и в обозначенный законом срок без всяких проблем получил заверенную копию приказа городского Департамента архитектуры и градостроительства, который признает наш дом законным. Меня также заверили, что наше кадастровое дело находится на архивном хранении, хотя Константину ответили, мол, оно пропало. Если сложить всё воедино: листовки, проверки, жалобу противника Константина по нашему дому, иск, отказ ему в выдаче документов, то не надо искать никаких подводных камней — всё на поверхности. Серьезные силы хотят задавить Константина и применяют для этого все способы. И пока идет эта война, в заложниках остаемся мы и наши дети. Я, например, пользуясь возможностью, перевез жену и своих троих детей в другую квартиру, потому что боюсь за них. Обстановка продолжает нагнетаться, а защиты никакой. Надеемся на суд, но теперь даже не знаю, что и думать. Более того, я не понимаю, что мы рассматриваем, если результаты проверки эксперта, которые легли в основание иска о сносе, признаны незаконными. То есть сути иска нет, а претензии есть. Кто бы рассказал, я бы не поверил.
Евгения Суворова:
— Моя квартира в первую очередь может быть снесена, так как находится на мансардном этаже. По натуре я очень осторожный человек и, когда приобретала квартиру через агентство, всё проверила. Кроме того, дополнительно заказала правовое сопровождение. Была наслышана о самостроях и очень боялась, но по всем параметрам дом законный и квартира тоже. Купила в 2016 году, а в декабре 2017 года появились анонимные листовки. И всё закрутилось. Я не понимаю, почему я ответчик. Что я нарушила? Мы все, получается, виноваты в том, что купили недвижимость в полном соответствии с законом. Уже постфактум прошла кучу консультаций у юристов, и все говорят, что дом законный. А я потеряла здоровье. У меня выпали волосы. Я их лечила, восстанавливала. Весь прошлый год я не выходила из больниц. Кто это мне вернет? Уже нет сил доказывать очевидное.
Константин Кристесиашвили:
— Еще до иска в суд и пожара нас стали донимать проверками. Кто тут только не ходил! Даже сотрудник ОБЭПа был. Но полный цирк, когда пришел газовик. Я подошел к нему и спрашиваю: «Что ищешь?» — «Трубу?» — «Какую? У нас всё электрическое!» — «А мне сказали искать незаконную врезку». Такого я еще не видел. Потом пошел в суд. Честно признаюсь, хватило меня на одно заседание. Большей бессмыслицы я не помню. Чего проще: изучите документы, сверьте их и вынесите решение. Так нет, полтора года тянут.
Пожар — отдельная история. Я живу на первом этаже, и, когда горела машина, пламя оплавило балкон, от жара треснуло стекло. Меня дома не было. Беременная жена ночевала с двумя детьми. Так вот этот пожар ее так напугал, что потом пришлось полтора месяца ее к психологу возить. Но даже после лечения она всё равно боится оставаться одна. Вот очень хорошо, что вы приехали. Напишите в газете следующие слова, только не смягчайте. Так вот, я прекрасно знаю, кто занимается всем этим беспределом, который сейчас творится. У меня трое детей, и, если с ними хоть что-то случится, разговоров с виноватыми я вести не буду. Можно понять, когда мужчины выясняют отношения, делят бизнес или имущество. Но дети — святое. Меня сынишка спрашивает: «Папа, а нас не сожгут?» Жена постоянно нервничает. Ребята, остановитесь, потому что зло вернется сторицей, и тогда не спрашивайте, за что.
Предел терпения
Главная обязанность власти заключается в том, чтобы соблюдать принцип социальной справедливости. История доказала, что игнорирование этого
основополагающего постулата ничем хорошим не кончается: протесты, волнения, революции, наконец. И что мы видим здесь? Людей, которые живут по закону, этим самым законом, а точнее его своеобразными трактовками, лишают жилья. Городская власть признала дом законным, а через шесть лет по заявлению некоего господина проводит «левую», как уже доказано, проверку и мытарит людей. И всё это время здание находится под арестом, так что даже если пожелает кто избавиться от квартиры, то не выйдет: власть отрезала пути к отступлению. А когда человека загоняют в угол, добра не жди. Каким бы законопослушным он ни был. Так не пора ли найти и наказать истинных виновников разворовывания государственной собственности у «Кубаньмолока», поджигателей машин и тех, кто третирует одиннадцать добропорядочных семей? Высока вероятность, что все эти эпизоды объединяет один человек или несколько. Вот ему позадавать вопросы очень хочется. Под запись. Под протокол.