Об аварии, которая произошла 2 мая 2015 года под Анапой, мы писали не раз. Ей были посвящены материалы «МК» на Кубани» в 2015 г. (№№ 19, 22, 30, 39). По версии следствия, пьяный полицейский на иномарке врезался в группу молодых людей. Погибли 18-летняя Соня Григорьева и 23-летний Алексей Ратынский, пострадали еще два человека. Было возбуждено уголовное дело по ч. 6 ст. 264 УК РФ. Прошло 10 месяцев, а виновник так и не определен законом.
Уже через два месяца после трагедии Краснодарский краевой суд отпустил подозреваемого Сергея Шкуро из-под стражи под домашний арест. Спустя пять месяцев экс-полицейскому отдела патрульно-постовой службы УМВД России по городу Новороссийску еще более смягчили меру пресечения — заменили на подписку о невыезде. И лишь недавно уголовное дело по громкому ДТП начали рассматривать в Анапском районном суде.
Искали с фонарями
Трагедия, которая в майские праздники унесла две жизни, случилась на трассе Крымск — Джигинка после полуночи. Соня и Леша узнали, что возле эстакады в районе хутора Иваново будут проводиться гонки, поехали посмотреть. На месте уже собралось много их сверстников. Все стояли на обочине рядом со своими машинами, разговаривали.
Инспекторы ДПС Ивашутин и Крученков получили сообщение о большом скоплении автомобилей на трассе. Подъехав, они по громкой связи посоветовали любителям гонок расходиться. И именно видеокамера их автомобиля зафиксировала, как в толпу молодых людей врезается «Митсубиси Аутлендер»…
Из обвинительного заключения. Показания свидетеля Сергея Ивашутина:
— Из иномарки вышел человек в светло-коричневом пиджаке и начал убегать в сторону леса, на гору… Второй мужчина вышел с пассажирской стороны, он находился в состоянии сильного алкогольного опьянения, еле стоял на ногах.
Сергей Ивашутин догнал водителя. Это был Сергей Шкуро. От него пахло алкоголем (его наличие в крови позже доказала экспертиза). Вернувшись к машине, Шкуро «стал переговариваться с пассажиром и предлагал ему сообщить, что он управлял автомобилем в момент ДТП». Когда пассажир узнал, что есть трупы, отказался брать вину на себя.
Обвинительное заключение. Из показаний Александра Крученкова:
— «Митсубиси Аутлендер» двигался не по центру полосы движения, а прижимаясь к правой обочине… Все автомобили на обочине стояли на расстоянии одного метра от проезжей части, как и пешеходы. В момент столкновения и непосредственно до него никто проезжую часть не пересекал, помех движению не создавал.
По словам Крученкова, Шкуро пытался спрятаться в темноте, но его быстро нашли, осветив местность фонарями.
Леша Ратынский скончался на месте происшествия в 00.51. Его отцу сообщили об этом по телефону. Когда Олег Борисович приехал, тело еще не увезли. Парень лежал у чужого «ВАЗа». Через несколько дней Алексею должно было исполниться 24 года. Соня Григорьева умерла в реанимации анапской больницы в 2.45. Василий Кондрашов получил сотрясение головного мозга, перелом и другие травмы, Александра Ратушная отделалась сильными ушибами.
«Соударение»
А вот версия случившегося от самого Шкуро. Согласно показаниям от 2 мая 2015 года, он работал до часу дня, отвозил детей к теще, а после с другом Гургеном «пил водку» в хуторе Чекон. Они распили пол-литра и на машине знакомой, которая была за рулем, поехали в село Юровка. Шкуро хотел поздравить приятеля с праздником.
— Я заметил людей, стоящих на проезжей части. После этого раздался удар. Попробовал открыть дверь, но она не открывалась. Стал выходить через водителя…
То, что обвиняемый пытался покинуть салон, перелезая через женщину, теоретически можно представить. Однако спустя пять месяцев, 25 сентября, экс-полицейский дал совершенно иные показания. Мол, «спиртные напитки не употреблял», «автомобилем управлял лично». В обвинительном заключении новая версия занимает аж две страницы. Более лаконична она в интерпретации старшего следователя СО по г. Анапе СКР по краю Ивана Синяпко. Именно он, третий по счету следователь, довел уголовное дело до суда.
— Его глазами это выглядело так: со стороны обочины выбежал человек, после соударения с которым выстрелила подушка безопасности. Водитель временно потерял сознание, и автомобиль, по не зависящим от него причинам, направился в сторону обочины.
С места происшествия Шкуро тоже не удирал, а «отбежал в сторону и остановился» — значится в показаниях. Мол, пассажир иномарки крикнул, что машина горит и нужно выбираться.
Из УМВД Новороссийска Сергей Шкуро уволен приказом от 21 мая 2015 года. Общий стаж в органах — больше 19 лет. Согласно характеристике, были как взыскания, так и поощрения. Однако в целом зарекомендовал себя « с посредственной стороны».
Мнимый больной?
Третье заседание по делу Шкуро состоялось 19 февраля в десять утра. Точнее, должно было состояться. Уже в зале я узнала о переносе слушания. Сергей Шкуро на заседание не явился. Скоропостижно заболел. Накануне вечером у обвиняемого резко подскочило давление. Даже скорую на дом вызывали. Адвокат обвиняемого Надежда Гапеева отметила, что Шкуро «не в состоянии прибыть» и «категорически против рассмотрения уголовного дела в его отсутствие». Заболел бывший полицейский не впервые. На первое заседание он пришел в медицинской маске на пол-лица — из-за простуды.
Именно в тот день в суд приезжала съемочная группа программы НТВ «Главная дорога». Таким его и показали по ТВ. А вот на втором слушании здоровье не подкачало. Правда, и журналистов на процессе не было.
Когда судья назначил новое заседание на март, по залу пробежал ропот негодования. Причину недовольства я узнала уже на улице.
— Видела Сергея Шкуро сегодня, 19 февраля, около 9.30 утра возле Анапского районного суда, у магазина. В хорошем расположении духа, абсолютно здоровым, — рассказала мне Анжела Юсупова.
Девушка оказалась свидетелем обвинения. Она была на месте ДТП в роковую ночь. Узнав, что я — журналист, а не просто вольнослушатель (заседание было открытым), Анжела вызвалась повторить все под диктофонную запись: «Мне бояться ничего». Не скрывала возмущения и Лариса Шишкова — гражданская жена Олега Ратынского (папы погибшего Алексея). Она тоже видела Шкуро здоровым в это же утро.
«Старый знакомец»
У здания Анапского районного суда я познакомилась с 29-летним Джемали Гоголи. Молодой человек специально приехал на слушание из Новороссийска. Ему довелось «познакомиться» с Сергеем Шкуро в 2014 году.
— 11 октября 2014 года я сидел с друзьями Виталием и Иваном во дворе дома по адресу: Суворовская, 2 А. Было примерно пять часов вечера. К нам подошли два человека, похожих на сотрудников полиции. Они потребовали документы, хотя сами не представились, не объяснили причины, не имели нагрудных жетонов. Лишь через некоторое время объяснили, что мы «хулиганим и пьем алкоголь». Типа есть заявление. Я просил составить протокол, но меня игнорировали. Показал с рук водительское удостоверение, а Шкуро выхватил его и положил в карман. После он потребовал, чтобы я прошел к патрульному автомобилю. Закончилось все тем, что мне скрутили за спину руки и ударили головой о лобовое стекло машины. На глазах у матери. Успел позвонить ей, боясь, что увезут в неизвестном направлении. Шкуро сказал: «Держите мать!» После меня повезли в наркологический диспансер, а оттуда — в участок. Скорую помощь вызвали, когда стало совсем плохо. До этого говорили, мол, симулирую.
По версии полицейских, все было иначе. В моем распоряжении оказалась увесистая пачка документов по этой ситуации. В показаниях Сергея Шкуро и его напарника Михаила Волкова значится, что, пытаясь изворачиваться, парень сам ударился головой о лобовое стекло авто. Друзья тоже свидетельствовали против Джемали. Правда, Виталий Козлов вскоре отказался от своих слов. Мол, писал под диктовку, «под непрекращающимся давлением со стороны сотрудников полиции» (первоначальные показания брал Шкуро — копии есть в редакции). Уже 14 октября 2014 года старший следователь СО по г. Новороссийску СКР по краю С. В. Клименко отказал Гоголи в возбуждении уголовного дела против правоохранителей.
— Об этом я узнал в больнице. Стал писать жалобы. Следователь даже не опросил меня, мою маму, Козлова, который изменил показания. При этом дело о якобы совершенном мною правонарушении по ст. 19.3 КоАП РФ («Неповиновение сотруднику полиции») в суд не передавалось и не рассматривалось. И сам протокол не могут найти.
Вопросов, действительно, много. Например, учел ли следователь Клименко, что в протоколе досмотра Гоголи значатся понятыми два человека, которые уверяют, что в глаза его не видели. Сам Джемали называет протокол сфальсифицированным. От Клименко материалы поступили к следователю Мокрову. Мокров был более скрупулезен, но поводов возбуждать дело против полицейских тоже не нашел. Правда, и его отказ в августе прошлого года признали необоснованным. Что сейчас с материалами, будем выяснять.
Мать
Как сейчас помню наш первый разговор с мамой Сони Григорьевой. Она не плакала, хотя девушку тогда еще не предали земле. Анна Александровна не сомневалась, что правоохранители во всем скоро разберутся и преступник будет наказан. Мать искала в сети свадебное платье для похорон единственной дочки. Люди, не вчитавшись в пост, предлагали разные варианты, а поняв, что к чему, замолкали. Позже позвонила в редакцию и попросила помочь добиться справедливости. Рассказала, что адвокаты обвиняемого предложили 300 тысяч рублей за «мировую», но она отказалась. «Я счастлива, что дочка у меня была, ведь не каждая женщина может стать мамой». Помню, как анапчанка была вынуждена уехать из города. Потому что имелись серьезные основания опасаться за свою жизнь. Подробнее об этом мы рассказали в ноябре в публикации «По громкому ДТП в Анапе накаляются страсти». Корешок от заявления в полицию по этому поводу у анапчанки на руках, а что с самой бумагой, неизвестно. Неужели тоже пропала?
Анна Александровна ждет приговора, как никто другой. Спокойствие, которое я запомнила в первом разговоре с ней, было не стрессом, а невероятной силой духа.
