Неожиданно из облаков появляется третий немецкий самолет, который все это время, прикрываясь облачностью, находился выше схватки. Его атака стала неожиданностью для нашего пилота, самолет загорелся и летчик выбрасывается с парашютом. Рассчитывая на легкую добычу, даже не удосужившись взять свои винтовки, немецкие зенитчики приближаются к месту приземления парашюта, но неожиданно получают отпор из личного оружия летчика. Фашисты кидаются обратно — за карабинами, а румынские солдаты поспешно отрезают приземлившемуся советскому пилоту путь к спасительному лесу.
В одиночестве, на открытой местности, окруженный десятками врагов, без малейшей надежды на спасение, наш пилот отстреливается до тех пор, пока у него не остается последний патрон — для себя…
Свидетелем этой воздушной драмы, разгоревшейся над хутором Красный Октябрь Крымского района, стал 12-летний мальчик Михаил Айвазян. Его вместе с семьей фашисты гнали из Новороссийска, где он в то время жил, в Германию. Вынужденное путешествие люди совершали в рамках реализуемой весной 1943 года программы германского командования о переселении жителей прифронтовой полосы Кубани. Путь предстоял неблизкий — вынужденным переселенцам нужно было пешком добраться до Крыма, а потом следовать далее по Украине.
Как только завязалось неравное воздушное сражение, движение колонны остановилось. И конвоируемые, и конвой запрокинули головы и наблюдали за битвой самолетов и последующим боем, окончившимся гибелью пилота-героя. Ловкий, как все 12-летние мальчишки, Миша Айвазян с товарищами успел подбежать и хорошенько рассмотреть погибшего летчика. Как он рассказывает, судя по знакам различия в петлицах, погибший был офицером в добротной летной куртке, которую, впрочем, фашисты тут же забрали себе. Еще острый взгляд подростка военного времени отметил любопытную деталь — оружие, из которого отстреливался до последнего патрона погибший, оказалось не штатным ТТ, стоявшим на вооружении советских летчиков, а маузер…
Тем временем фашисты продолжали бойко обирать убитого. Из вывернутого кармана гимнастерки летчика выпала фотография, на которой офицер был снят с женщиной, по-видимому, с женой и ребенком. Мама Миши стала упрашивать фашиста, чтобы он отдал фото ей. Немцу, вероятно, было все равно, а вот стоявший рядом предатель в казачьей форме с немецкими знаками различия осыпал женщину нецензурной бранью и для острастки пригрозил ее расстрелять за излишний интерес к Красной армии. Фото осталось лежать на земле недалеко от брошенного в одном нижнем белье посреди поля тела пилота. Этой же ночью проворные мальчишки умудрились похоронить летчика, а утром их колонна снова двинулась в путь на Запад. Назад, в Новороссийск, семья Айвазян вернулась только после окончания Великой Отечественной войны.
Настоящее время
Время, прошедшее после Победы, не стерли из памяти Михаила Галустовича Айвазяна трагические подробности воздушного боя. Им овладело непреодолимое желание установить имя летчика и найти его могилу. За помощью в реализации своего проекта он обратился к знакомому полковнику юстиции в запасе Сергею Борисовичу Слободину, человеку с накопленным огромным опытом оперативной и следственной работы.
Опрос доживших до наших дней очевидцев того трагического события дал целый ряд сведений. В послевоенные годы тело летчика перезахоронили на кладбище хутора Красный Октябрь, в небе над которым разгорелся последний бой героя. На его могиле установили традиционный обелиск из нержавеющей стали с краткой надписью «Летчик». Никаких других данных о погибшем установлено не было. А в 90-х годах нашлись личности — людьми их назвать сложно — которые сдали обелиск в металлолом. Тогда местные жители на месте обелиска установили простой крест, который и простоял благополучно до этого года — года 70-летия Великой Победы. Также было установлено примерное место падения самолета. Настало время подключать специалистов-поисковиков. Это стал поисковый отряд «Кубанский плацдарм».
Рассказывает Евгений Порфирьев:
— Первая же разведывательная экспедиция позволила определить точное место падения самолета. На краю пахотного поля было локализовано пятно диаметром около 20 метров, на котором попадались мелкие фрагменты самолетного дюраля. Помимо этого были найдены боеприпасы от бортового вооружения: 20-миллиметровой пушки Hispano-Suiza и авиационного пулемета британского производства калибра 7.71 мм. Такое сочетание вооружения было характерно только для одного типа самолетов, сражавшихся в кубанском небе, — это истребитель Spitfire VB. Впервые эти самолеты появились на нашем театре боевых действий в третьей декаде апреля 1943 года. До августа 1943 года подобные машины стояли на вооружении в 57 ГИАП, после чего полк передал оставшиеся истребители в состав 821-го истребительного авиационного полка и убыл на переформирование. Поскольку в воспоминаниях Михаила Галустовича речь идет о весне 1943 года, то самолет и погибший летчик наверняка входили в состав именно 57-го ГИАП.
Анализ потерь этого подразделения ВВС РККА позволил нам установить 11 самолетов Spitfire VB, потерянных в течение апреля 1943 года. Причем два из них потерпели катастрофу во время взлета на аэродроме Кара-Чала при перегоне. Еще четверо летчиков совершили вынужденные посадки, одна авария произошла при взлете на аэродроме Поповическая (ныне ст. Калининская Краснодарского края), оставшиеся четверо не вернулись с боевых заданий. Судя по донесениям о боевой работе полка, трое не вернувшихся из боевых заданий были сбиты в воздушных боях в районе ст. Абинская, а это почти 40 км от места проведения нами поисковых работ. Зато четвертый Spitfire не вернулся из боевого задания в районе хутора Красный Окябрь, что находится менее чем в 5 км от места обнаружения обломков самолета. Пилотировал этот самолет командир 1-й авиационной эскадрильи 57-го ГИАП гвардии старший лейтенант Виктор Радкевич.
Просматривая именной список безвозвратных потерь личного состава 216-й смешанной авиационной дивизии от 9 мая 1943 года, мы находим:
«…6. Радкевич Виктор Афанасьевич, командир 1 АЭ 57 ГИАП, гвардии старший лейтенант, 1915 г.р., уроженец г. Москва, в РККА с 1938 г, член ВКП(б) с 1941 г. 28.04.1943 г. на самолете Спитфайер не вернулся с боевого задания. Жена: Радкевич Валентина Алекс., проживала по адресу: г. Баку, ул. Крупской, д. 111».
В процессе работы с документами выяснилось, что Виктор Афанасьевич занесен в базу данных о советских асах Второй мировой войны. По официальным данным, за ним числилось 9 сбитых немецких самолетов, без учета «мессеров», сбитых в последнем бою. До того как сесть за штурвал Спитфайера, Виктор Афанасьевич защищал небо Крыма и Туапсе на истребителе И-16. Дважды он был удостоен высокой правительственной награды — ордена «Красное Знамя» (Приказ от 05.04.1942 № 0460 по войскам Крымского фронта и Приказ от 30.12.1942. № 061/н по войскам Закавказского фронта).
Вскоре нам удалось выяснить происхождение экзотического для советского летчика личного оружия. В одном из выпусков газеты «Красная Звезда» от 11.04.1942 описан подвиг, совершенный 26.03.1942 тогда еще младшим лейтенантом Виктором Радкевичем. 26 марта 1943 года он вылетел бомбить укрепленный пункт фашистов. После выполнения задания, когда советские летчики возвращались с успешно выполненного задания, их догнала семерка немецких «Мессершмиттов». В воздушном бою Виктор Радкевич сбил один из вражеских самолетов и захватил в плен немецкого летчика, доставил его в штаб соединения. В документах на представление Радкевича к награждению орденом «Красное Знамя» указано, что за героизм и отвагу, проявленные тов. Радкевичем при пленении немецкого летчика, заместитель народного комиссара обороны тов. Мехлис наградил его золотыми часами, трофейным пистолетом маузер и присвоил очередное воинское звание — лейтенант.
Чтобы воссозданная картина подвига была максимально полной, мы продолжали работу. Благодаря помощи нашего таганрогского коллеги Александра Заблотского удалось установить даже имя немецкого пилота, сначала подбитого, а затем и плененного младшим лейтенантом Радкевичем. Им оказался Lt. Heinz Froese из состава II/JG77.
К моменту боя 26.03.42 на его счету числились три одержанные воздушные победы над советскими самолетами. Благодаря Виктору Афанасьевичу на этом была поставлена точка в карьере летчика-истребителя Heinz Froese. Примечательно, что в немецких сводках этот боевой эпизод упомянут как воздушный бой в районе Камыши 5./JG77 Bf109F-4 № 13011, в ходе которого самолет был полностью уничтожен, а пилот якобы пропал без вести…
Кстати, обстоятельства боя, рассказанные нам Михаилом Галустовичем, подтверждаются и немецкими архивными документами. Так, согласно боевым донесениям пилотов Люфтваффе о единственном сбитом в этот день советском истребителе Спитфайер заявил командир 8.JG 52 Hptm Guenther Rall. Указанный им квадрат в точности совпадал с местом гибели гвардии старшего лейтенанта Радкевича.
Уже в который раз нам приходится сталкиваться со случаями обнаружения самолетов, сбитых этим немецким летчиком. Но если раньше о его боевой работе мы судили по восторженным отзывам его же соотечественников, то теперь в нашем распоряжении были воспоминания живого очевидца воздушного боя с участием Гюнтера Ралля. И, как следовало из рассказа Михаила Галустовича, Hptm Rall не был из числа летчиков, шедших в бой «с открытым забралом».
На протяжении всего боя, пока Радкевич расправлялся с двумя истребителями противника, Гюнтер Ралль предпочитал наблюдать за происходящим с высоты, маскируясь облачностью. И только когда Виктор Афанасьевич сбил обоих и на какое-то мгновение утратил бдительность, он атаковал и подбил его самолет. Безусловно, подобная тактика боя была своеобразной визитной карточкой немецких летчиков, приносившей им успех. Но разве только в этом заключается мастерство летчика-истребителя?! На мой взгляд, гораздо большего уважения заслуживает мастерство нашего пилота, сбившего в честном открытом бою двух «мессеров». Правда, надо отметить, что в этот день немцы подтвердили потерю только одного самолета Ме-109, и то из-за отказа мотора, но эта хитрость с отчетностью пусть останется на их совести. Из воспоминаний Михаила Галустовича мы точно знаем, кто был причиной отказа этого мотора. Еще один «мессер», по данным немецких источников, получил повреждения и совершил вынужденную посадку.
С небес — на землю
Информации собрано достаточно. Но результаты архивных работ необходимо подтвердить, а для этого поисковый отряд «Кубанский плацдарм» выехал на место гибели самолета, чтобы по извлеченным из земли номерным деталям гарантировать достоверность своей версии боя. Как назло в конце января — начале февраля погода, как обычно в привередливую кубанскую зиму, стала чудить. Выезд в Крымский район поисковикам пришлось дважды переносить. Но 14 февраля экспедиция все-таки состоялась. В тот день из раскопа были извлечены обломки самолета и орудий. Впереди у поисковиков еще несколько выездов, они не прекратят свою работу до тех пор, пока не поднимут все до последнего кусочка.
А еще 14 февраля 2015 года на кладбище пос. Красный Октябрь на могиле старшего лейтенанта Виктора Афанасьевича Радкевича была установлена табличка с его именем. Так была восстановлена историческая справедливость и исполнено искреннее желание многих поколений жителей Красного Октября и, конечно же, человека, без которого всего этого не произошло бы, — Михаила Галустовича Айвазяна. Летом поисковики ожидают визита внуков героя из Санкт-Петербурга и Рязани. Они приедут поклониться родной могиле и выслушать рассказ о последнем бое деда.
