Некоторое время назад в Краснодарском краевом отделении Союза российских писателей раздался телефонный звонок. Представитель съемочной группы из Москвы интересовался, как связаться с журналистом и литератором Леонидом Мончинским, книга которого под названием «Черная свеча» написана в соавторстве с выдающимся бардом, поэтом и актером Владимиром Высоцким…
Золотодобытчик с литературным даром
Поначалу вопрос вызвал недоумение. Да, да, книга сразу припомнилась, а вот автор? Он не только не стоит у нас на учете, но и не контачит с кубанскими писателями. Телефонные звонки из писательского союза полетели в разные стороны. Однако в музее В. Высоцкого в Ново-Величковской, как и на настоящий момент в вообще закрытом музее на Затоне, ничего не подсказали. Может, искать надо не в Краснодаре, а в Красноярске — ведь в книге «Черная свеча» как раз озвучивается сибирская тематика — золотодобыча? Но — решили пройтись по всем адресам в городе с подобной фамилией. И — удача: «нарвались» на детей Леонида Васильевича, а там уж и до него оказалось рукой подать.
Да, действительно, в нашем краевом центре проживает соавтор книги «Черная свеча» (в большей степени — автор).
Леонид Мончинский в юности одновременно активно занимался спортом и филологией. К двадцати пяти годам он стал вести цикл передач на местном радио, сотрудничать с газетой радиозавода, а чуть позже — трудиться в редакции областной газеты «Иркутская молодежь» и агентстве «Печать и новости». Опыт журналистской деятельности накапливался не по дням, а по часам. Будущий автор «Черной свечи» колесит по всей Сибири, его приглашают внештатным корреспондентом, а спустя короткое время — собственным корреспондентом в московский «Огонек». Параллельно — так повернулась судьба — Мончинский стал осваивать очень непростую профессию золотодобытчика. Но только журналистско-литературный зуд никак не давал покоя. Мончинский, основываясь на документалистике, пишет повесть «Прощеное воскресенье» о братоубийственных событиях в Сибири при установлении советской власти. Один из знакомых автора, работавший в западногерманском журнале «Штерн» пристраивает труд в известном эмигрантском журнале «Вече», что в дальнейшем и стало поводом для знакомства Л. Мончинского и В. Высоцкого.
Высоцкий и Мончинский
С концертами в Иркутск Владимир Высоцкий прилетел 17 июня 1976 года. Как оказалось, он повесть Мончинского читал, и она произвела на него серьезное впечатление, запомнилась. В этот же день и встретились.
После первых фраз, как вспоминает Леонид Васильевич, возникло ощущение, будто они знали друг друга если не всю жизнь, то очень длительное время. Мгновенно возникла обоюдная симпатия, а с ней взаимопонимание, искренность, открытость, ибо, вероятно, пересеклись две по-настоящему сильные, цельные личности.
Владимир Семенович в сопровождении Леонида Мончинского, который к тому времени был зампредседателя золотодобывающей артели, посетил Бодайбо, Нижнеудинск. Бард, артист и знаток человеческих душ изучал местный быт, плотно общаясь с простыми людьми. Как и планировалось, им был дан концерт в зале одного из поселковых клубов. Помещение не могло вместить желающих. Тогда выставили окна, около которых тоже плотно скучковался народ. Как обычно, концерт прошел на «ура». По окончании, уже направляясь к самолету, Высоцкий неожиданно для себя увидел якута в национальной одежде, стоящего рядом с оленем. Пожилой якут похлопывал себя по бокам, пританцовывал и сетовал, что вот спешил на концерт Владимира Высоцкого, да опоздал, о-поз-да-ал (!), сверкая при этом единственным зубом. Владимир Семенович, узнав об этом, задержал вертолет и …повторил концерт от начала до конца! Зал ладони отбил!
Именно в те дни, а точнее, часы, у Владимира Высоцкого возникла мысль написать сценарий для фильма. Главную роль Высоцкий планировал под себя. А снимать будущую киноленту предполагалось в Соединенных Штатах. Сценарий же было решено писать на пару с Мончинским.
Одна книга на двоих
Буквально на следующий день после отъезда Высоцкого в Москву, Л. Мончинский с энтузиазмом окунулся в работу. По телефону друзья оговаривали детали сценария, а написанное передавалось в столицу нарочными, которых было предостаточно. Порой Леонид Васильевич и сам по делам артели прилетал в Москву, иногда с дочкой Любочкой, которой тогда было 12 лет. Владимир Семенович покровительственно звал ту «подругой», а она его — «дядей Володей». Примерно в это же время сценарий решено было расширить, и параллельно стала создаваться будущая книга.
Над сценарием, который во многом повторял жизненный путь самого В. Мончинского, работали оба. Владимир Семенович правил, сам писал целые абзацы. Основу же сценария, отлично зная специфику добычи золота, да и сам, побывав в шкуре заключенного, уже делал Мончинский.
Старательские артели представляют собой особый мир, характерной чертой которого являлось то, что тогда, среди бывших зэков, «крысятничество» было не в чести. Зато проверки шли одна за другой: никто не хотел верить в честность работающих! И касательно литературной деятельности Мончинского спецслужбы тоже не дремали — квартиру его шмонали, родных пугали, отслеживали, поэтому рукописные материалы приходилось скрывать на дачах у надежных людей.
Упоров — главный герой книги, человек принципиальный, жизненные позиции строящий на кодексах чести и верности слову, прекрасно ориентирующийся в среде заключенных. Впрочем, книга не только о нем. Читатель с удивлением, а порой и страхом раскрывает для себя стезю вчерашних осужденных, ежедневно работающих с поистине дьявольским искушением — металлом, который одновременно называют и презренным, и благородным, имя ему — золото. А финал «Черной свечи» глубок, проникновенен, в некотором роде ожидаем, но и неожидан: «Настоящих воров, одаренных в греходуховном понимании, так же мало, как и настоящих сыщиков или святых. Воровской дух есть данность не от мира сего, именно он каждодневно возобновляет падение своего обладателя с таким же закономерным неистовством, с каким Дар Божий возобновляет взлеты доброго гения. В ночной пустоте их души наполняются светом ЧЕРНОЙ СВЕЧИ, он неизъяснимым образом, покоряя рассудок и сердце, диктует им законы бытия, ничего общего с Законом Божьим не имеющие. Но крест, который носит на груди каждый настоящий вор, есть тусклый отблеск Истинного Света, бессильная надежда на то, что Господь не оставит грешников без Своих утешений…».
«Черная свеча» стала фильмом
Говоря о личном восприятии Высоцкого, Мончинский подчеркивает, что это был человек, разносторонне, гениально одаренный творчески, а еще могущий в голове производить невообразимые математические исчисления. На смерть Высоцкого Сергей Михалков сказал, что ушел народный поэт. Правильно. Только официально Владимир Семенович в писательском союзе не состоял — не принимали его туда. Прославленные по тем временам стихослагатели говорили: «Понимаешь, Володя, ты хороший парень, но …не поэт». А ведь народное признание зиждется порой не на литературных или других традиционных канонах, а на людском массовом принятии и восприятии.
Относительно роли Марины Влади в жизни Владимира Семеновича, Леонид Мончинский высказывается так: «Гении — люди чаще всего бесконтрольные. Так вот, Марина его старалась направлять в нужное русло, «досматривала», поддерживала, берегла, как могла. Только за одно это ее надо благодарить и отдавать ей должное».
На вопрос, почему, являясь наполовину иудеем, Высоцкий так вышучивал маккавеево племя в своих песнях, Леонид Мончинский, хохотнув, поясняет, что наиболее «мощные» и «сочные» еврейские анекдоты в первую очередь те сами и любят о себе рассказывать, добавляя, что менталитет Высоцкого, конечно, еврейским не был.
И еще: помним песенку Высоцкого о нашем земляке, краснодарце Борисе Буткееве, который на боксерском поединке, отлупив противника, сам проиграл в связи с потерей сил? «Удар, удар, еще удар, опять удар, и вот Борис Буткеев — Краснодар — проводит апперкот…». Так вот, наш на сегодняшний день краснодарец Леонид Мончинский тоже не без успеха занимался боксом, правда, сил не терял, в отличие от земляка Буткеева. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что встреча барда и боксера произошла уже после написания песни, но когда Мончинский бился на ринге, Высоцкий за него болел. Да Высоцкий и сам был мужик без капли страха — если его незаслуженно оскорбят, мог и в морду дать. Кстати, так однажды чуть не произошло на остановке такси, когда Высоцкий и Мончинский куда-то ехали. Некий подвыпивший нахал сразу «свалил» в сторону, когда Высоцкий просто что-то тихо шепнул ему на ухо. Впрочем, признал ли хам барда в тот момент — трудно сказать. А еще Владимир Семенович многим помогал бескорыстно, деньги давал на лечение. После его смерти долги остались…
Примерно за год до смерти, после автокатастрофы, состояние здоровья Владимира Семеновича ухудшилось. Раны на ноге плохо заживали, усилились перебои в сердце. Во время гастролей за кулисами часто находились на страже врачи. Друзья, и Мончинские в частности, советовали ехать подлечиться в целительные Саяны. Но — не срослось… Вторую часть книги «Черная свеча» Леонид Васильевич уже писал сам, и сценарий к фильму дорабатывал теперь один…
…Около четырех лет назад по мотивам «Черной свечи» вышел односерийный широкоформатный художественный фильм под названием «Фартовый», презентация которого проходила в Москве и Иркутске. Фильм демонстрировался в российских и украинских кинозалах. А вот сейчас объ-единение ЗАО «Форте Фортиссимо Филмз», после примерно полугодовых непростых переговоров и консультаций, заключило договор с Мончинскими о телепостановке уже восьми-, а возможно, и двенадцатисерийной версии книги. На настоящий момент идет предварительный подбор актеров.
…В доме у Мончинских — целый архив фотографий В. В. Высоцкого с иркутянами, на большинстве из которых присутствует и Леонид Васильевич. А еще — на виду, в центральной комнате, на стене висит лоток, в котором Владимира Семеновича учили мыть золото. И — какое-то небольшое количество ему намыть удалось. Где теперь те молекулы, куда разнесла их судьба? А вот золотые самородки, созданные нашим удивительным современником, народным поэтом, бардом, музыкантом, актером и композитором Владимиром Высоцким блестят для людей с годами все ярче.
