Прежде всего научился балакать
— Александр Николаевич, вы не только быстро откликнулись на предложение дать интервью, но и без оговорок согласились на личную встречу — неужели не боитесь коронавирусной инфекции?
— Не боюсь, но меры предосторожности, конечно, соблюдаю. Без особой надобности стараюсь не выходить. Но ведь жизнь-то продолжается.
— Практически во всех ваших биографиях подчеркивается, что вы потомственный казак (Москаленко родился и вырос в станице Переясловской Брюховецкого района Краснодарского края. — Прим. ред.). Сначала казалось, что упоминание ваших корней — журналистское приукрашивание, так сказать, в угоду кубанской конъюнктуре. Но в некоторых интервью вы достаточно подробно рассказываете о своих предках: кто и за что был репрессирован, даже упоминаете, что ваш прадед погиб на Русско-турецкой войне. Неужели в вашей семье так трепетно хранят историю предков?
— Не в обиду другим будет сказано, но такова традиция казаков — передавать из поколения в поколение историю своей семьи, сохранять свои корни. Мои предки были казаками, пришли на Кубань в те времена, когда их позвала на эти земли императрица Екатерина II. Традиции и корни многое определяют в моей жизни. Это касается и отношения к Богу. Я считаю, что всё, что происходило со мной, мои достижения, было совершено по Божьему промыслу.
— Казацки писни спиваете?
— Спиваю. «А мой миленький вареничков хочет…» Как говорится, нам песня строить и жить помогает. Я и балачку хорошо знаю. Моя бабушка только на ней и говорила, русского не знала. С сестрой мы были погодки. Родители всё время на работе: тогда ведь декретный отпуск был всего несколько месяцев. А мы под присмотром бабушки и дедушки. Поэтому прежде всего научились балакать.
— Вы говорите о своих казацких корнях, но вроде как не вступали в казачество, не ходите в казачьей форме.
— А что значит вступить? Наверное, это означает, что человек должен принять казачьи устои, порядки, жить в соответствии с определенными правилами. Недавно Стивен Сигал стал казаком. И что дальше? Я отрицательно отношусь к посвящению в казаки ради потехи.
Не место должно определять человека, а человек место
— В ноябре прошлого года вы отпраздновали пятидесятилетие. Что значит для вас эта дата?
— Отношусь к пятидесятилетию как к рубежу. Человек не стоит на месте — он всё время меняется. Меняюсь и я. А итоги, я считаю, надо подводить всегда: в десять, двадцать, тридцать лет и так далее.
— Сегодня вы член исполнительного комитета Федерации прыжков на батуте России, а также председатель Краснодарской краевой федерации. Обычно такие должности совмещаются с каким-то другим родом занятий.
— Да, я по-прежнему вхожу в комитеты этих федераций. О других занятиях я пока не хочу говорить. Скажем так: я взял определенную паузу.
— После участия в Олимпиадах в Сиднее и Афинах вы занимали пост главы Департамента по физической культуре и спорту Краснодарского края, были депутатом кубанского Законодательного Собрания. Всё шло к тому, что вы из спортсмена становились общественником и политиком. Почему сейчас эта деятельность прекратилась?
— Общественную работу я не прекратил, продолжаю ею заниматься. Являюсь членом Общественной палаты Краснодара, членом общественного совета Следственного комитета Краснодарского края.
— Многие наши прославленные спортсмены заседают в Государственной Думе.
— Считаю, что не место должно определять человека, а человек место. Я понимаю, что мой переезд в столицу, а такая возможность была, дал бы мне больше простора для политической и общественной деятельности. Но ведь и здесь необходимо вести работу. А я считаю, что где родился, там и пригодился.
США не приглянулись
— В одном интервью вы рассказывали, что вам предлагали миллион долларов, чтобы вы выступали за сборную одной мусульманской страны. Вы отказались. А вообще, думали о том, чтобы переехать жить в другое государство? Скажем, в США.
— Знаю, что многих эта страна восхищает, но мне она сразу не приглянулась. Дело тут прежде всего в традициях, моральных устоях. Был со мной там такой случай. В США очень популярны конкурсы красоты. Там всё время выбирают мисс: колледжа, города, штата, среди пенсионерок. Короче, там полно разного рода «миссок». И вот, как-то раз в Калифорнии мы решили пойти с одной американской семьей на стадион. Семья — это муж, жена и их семилетняя дочь, которая только недавно получила звание мисс городка, где они живут. Мы идем на стадион мимо гуляющих горожан, а мама всю дорогу щиплет свою дочку сзади, да делает это так, что видно: ребенку больно. При этом мать всё время повторяет дочери: «Keep a smile! Keep a smile!» Мне это непонятно. Непонятно мне и то, что в США человек может зайти в помещение и не снять, скажем, головной убор. Американцы — нация эмигрантов. Это отражается на их характере. Они не держатся за свои корни. Всегда готовы ехать туда, где комфортно. Часто переезжают из города в город. Мы же, как мне кажется, больше привязаны к тому месту, где родились.
— Ваш тренер Сергей Эпельбаум, который воспитал из вас спортсмена, переехал жить в Израиль. Осуждаете его поступок?
— Совершенно не осуждаю. Во-первых, он заранее сообщил мне о своем решении, всё объяснил. У человека семья, дети, он несет за них ответственность. Я его понимаю. Во-вторых, меня он не бросил, а передал другому тренеру — Виталию Федоровичу Дубко, который и подготовил меня к Олимпиаде. Я вообще нормально отношусь к нашим спортсменам, которые выступают за границей. Тот же Александр Овечкин. Его в США уважают, приглашают в Белый дом, и он не стесняется при этом говорить, что он русский. Желаю Александру, чтобы он превзошел рекорд Уэйна Гретцки по количеству голов в НХЛ.
— В 2002 году вы вместе с гимнастом Алексеем Немовым принимали участие в шоу Арнольда Шварценеггера…
— Леша Немов — отличный парень! И Арнольд Шварценеггер — замечательный человек! Он лично пригласил нас в столицу штата Огайо — город Колумбус на свое шоу «Арнольд Классик». Мы там выступали: Леша — на перекладине, а я — на батуте. Шварценеггер отнесся к нам именно как к своим гостям, а не как лишь к участникам его шоу. Мы хорошо с ним пообщались. Кстати, Шварценеггер, как мне показалось, отличается от американцев. Видно было, что он приехал в США.
Кубанская школа батута не самая сильная
— В этом году краснодарской школе спортивного центра ЦСКА присвоили ваше имя. Как к этому отнеслись?
— Нормально отнесся. Слава меня уже не испортит. Решение приняли без меня, сказали только тогда, когда собирали данные обо мне, необходимые для присвоения имени. Я не стал отказываться. Всю жизнь занимался в спортивном обществе ЦСКА, служил в армии, имею звание майора. К тому же я всегда отстаивал позицию, чтобы наши улицы, спортивные школы называли именами известных соотечественников. Почему мы должны этого стесняться? Пусть в Америке называют улицы номерами. У них такая традиция. Хотя и там помнят и чтут известных спортсменов. В Канаде назвали улицу именем легендарного хоккеиста Марио Лемьё. Кстати, у нас в Краснодаре появилась школа батута имени великого тренера Виталия Федоровича Дубко. Он часто приходит к детям. Молодежь видит живую легенду. Что в этом плохого?
— В ваших биографиях можно встретить упоминание, что вы играли в футбол. Как относитесь к этому виду спорта?
— Больше занимался борьбой. Отец к футболу трепетно относился. А я бегал, потому что энергии было достаточно. Как я отношусь к футболу? Давайте разделять: какой футбол? Есть тот, в который играют во дворе, детский футбол. А есть профессиональный футбол, на который сейчас тратятся колоссальные средства. Причем наши клубы в большинстве своем финансируют из госбюджета. У нас, по сути, два частных клуба: «Краснодар» и «Спартак». Тут я поддерживаю футбольного тренера Валерия Карпина, который сказал, что футболисты должны не получать деньги, а зарабатывать их.
— В начале нулевых все знали, что на Кубани самая сильная школа батута в мире. Как сейчас обстоят дела?
— Сейчас не самая сильная. Но этому есть вполне естественное объяснение. Как и любая империя, школа также переживает спады и взлеты. Развитие идет по синусоиде. Да, так получилось, что на Олимпиаде, на которой впервые были включены прыжки на батуте, золото завоевали спортсмены из одного города, представители одной тренерской школы — Ирина Караваева и я. Но не стоит забывать, какое тяжелое потрясение пережила наша страна. Я имею в виду распад СССР. Прежде всего мы потеряли преемственность поколений в спорте. Ушли тренеры. Времена были настолько тяжелые, что многие вынуждены были уехать из страны, кто-то сменил профессию. Я, кстати, заслуженный мастер спорта двух стран — России и Советского Союза. Хочу отметить, что сейчас у нас много способных батутистов. Хотя после нас с Ириной Караваевой российские спортсмены не завоевывали золото Олимпиады, на мировом уровне наши атлеты по-прежнему в лидерах.
— Почему в Краснодаре не проходят международные соревнования по прыжкам на батуте?
— Мы планировали провести соревнования в прошлом году. Но по определенным причинам это не получилось. Мы сейчас работаем над тем, чтобы те плановые международные турниры по прыжкам на батуте, которые зарезервированы за Россией, проходили в Краснодаре. Надеемся, что это получится. Правда, вот теперь коронавирус в наши планы вмешался.
Развивать гимнастику и плавание
— Возглавляя Департамент физической культуры и спорта края, вы могли оценить развитие всего спорта в регионе. Что скажете?
— Спорт развивается, и, что важно, это происходит планомерно. Строится огромная инфраструктура. В Краснодаре долгое время был только один зал батута, в поселке Пашковском. Сейчас появилась школа в Юбилейном микрорайоне, установлен батут в комплексе тренировочных залов «Баскет-Холла». В каждом районном центре края открывается многофункциональный спортивный зал, бассейн. В небольших населенных пунктах строятся малобюджетные спортивные залы. Концепция таких сооружений разрабатывалась еще тогда, когда я возглавлял департамент. Смысл заключался в том, чтобы в небольших населенных пунктах построить недорогой зал, но в котором бы имелось всё для занятий спортом. Чтобы всё там отвечало современным требованиям. В крае также открываются Ледовые дворцы. Такого вообще не было. Хотя, по моему личному мнению, надо больше делать ставку на строительство бассейнов. Мы живем в крае двух морей. У нас есть все условия для развития плавания.
— Как относитесь к идее ввести обязательный урок самбо в каждой школе Краснодарского края? Не считаете, что это перебор?
— Нет, не считаю. Сильный слабого никогда не обидит. Если он по-настоящему силен — и физически, и духом. А развивать в школьниках такую силу — это полезно и для самих детей, и для страны в целом. Единственное, но это уже мое личное видение, я бы развивал школьный спорт на базе гимнастики. Она основа всего. Так было в Советском Союзе. Помните, как поется у Высоцкого: «Вдох глубокий. Руки шире. Не спешите, три-четыре!»? Гармонично физически развитый подросток сможет уже потом приходить в любой вид спорта, успешно его осваивать, добиваться в нем результатов. Еще, я считаю, что нам нужно вернуться к спортивной подготовке молодежи в интернатах. Как это было в СССР. Понимаете, мы не сможем иметь талантливых тренеров в каждом городе или районе. Поэтому надо собирать всех перспективных ребят и девчонок из регионов и отдавать их на обучение выдающимся наставникам. Пусть они ими занимаются в спортивном интернате.
Не считаю обнуление узурпацией власти
— Удивительно: вы придерживаетесь казачьих традиций и при этом хвалите СССР. Чаще всего от казаков можно услышать отрицательное отношение к советской власти.
— Вы знаете, такие люди часто сами в себе это отрицательное отношение разжигают или попадают в такую среду, где подобный негатив постоянно культивируется. Я стараюсь оценивать советский период нашей истории объективно. Конечно, я негативно отношусь к репрессиям казачества. Но я не считаю, что коммунисты были исчадием ада. Это были такие же люди. Были среди них и приспособленцы, были и порядочные. Всё как и сейчас. Но СССР давал людям стабильность. Советский человек знал, что вот он родит детей, которые обязательно будут воспитаны, получат образование, смогут выбрать и получить профессию, устроятся на работу, будут регулярно получать зарплату, пусть и не сразу, но обзаведутся квартирой, смогут заработать на машину… И не надо было никуда уезжать, перебираться в другую страну в поисках лучшей жизни. С другой стороны, посмотрите, сейчас мы объективно стали жить лучше. В каждой семье есть холодильник, а я ведь помню, как в домах еще устраивали зимники для хранения продуктов. В магазинах сегодня огромный выбор товаров, еды. Да и машин, посмотрите, сколько сейчас ездит. Единственное, что я хочу, чтобы у нас во главе стояли не менеджеры, а профессионалы.
— Вы считаете, что эту стабильность можно вернуть?
— Да. Посмотрите, что происходит. В стране прокладывают новые дороги, строят мосты, вокзалы, аэропорты, порты, корабли, самолеты. Кто-то скажет: кому нужны наши самолеты? Как не нужны? Это целая отрасль, которая дает работу людям, задействует другие смежные отрасли! То, что мы можем производить сами, мы должны делать. Да, с «Суперджетом» не получилось. Но ведь Ту-204 востребован. Вспомните, что, когда Владимир Путин стал президентом, наша страна не то что была на нулевом уровне — она была в минусе. Мы были должны Международному валютному фонду, Парижскому клубу. Но за время президентства Путина все долги были отданы. В городах стало чище. А ведь сейчас мы воспринимаем многие эти достижения как должное. Хотя тут была проделана планомерная работа. Наша страна не только вернулась к уровню СССР, но и где-то превзошла его. Обратите внимание на тот факт, что Советский Союз хотел, но не смог построить мост через Керченский пролив. России же это удалось.
— Как вы относитесь к предложению Валентины Терешковой «обнулить» сроки президентства Путина?
— Я поддерживаю эту и другие поправки к Конституции России. Считаю, что в период современных внешнеполитических, да и внутриполитических вызовов альтернативы Путину нет. Да, мы имеем примеры других государств, где срок правления президента не может быть продлен ни при каких условиях. Но мы не должны забывать, что это работает только в уже сложившихся системах. Наше государство еще молодое, ему вот-вот исполнится тридцать лет. А потом, мы не должны смотреть и повторять за другими.
— Но мы знаем примеры других государств, где подобные попытки обнуления срока президента привели к узурпации власти.
— Я не считаю обнуление узурпацией власти. Мы должны делать так, чтобы было лучше нам. А не повторять чью-то модель, пусть она даже и выглядит красиво. Безопасность, здравоохранение, образование только наша забота. Никто нам извне это не даст, не построит. Вот мне говорят, что у нас очень много тратится на оборону. На что я отвечаю: «Вы когда на карту России последний раз смотрели?» У нас самая большая государственная граница в мире. Чтобы ее надежно охранять, чтобы там всё обустроить, это какие финансовые и человеческие ресурсы нужны? Как ни у кого в мире. Конечно же, нужно развитие гражданского общества. Поэтому, возвращаясь к поправкам к Конституции: я возлагаю большие надежды на Государственный совет.
Я считаю, что это будет тот противовес, который сможет предотвратить ошибки главы государства. Кстати, это ведь будет так же, как и в США, когда есть сенат, который может заблокировать решение президента. Есть в нашей стране ошибки? Есть недочеты? Конечно же, есть. Ведь мы все заходим в Интернет и видим, как, скажем, в Ульяновске идет дождь, а дорожные рабочие кладут в это время асфальт. С другой стороны, мы прекрасно понимаем, что за этими людьми стоит начальник, который сказал им так делать. У рабочего семья, дети. Если он начнет возмущаться, то будет уволен. Вот он и исполняет указание. И тут нам нужно преодолеть важную проблему. Как говорил Иосиф Сталин? «У каждой проблемы есть имя, фамилия и отчество». Ведь за каждой недобросовестно сделанной работой стоит подпись того, кто ею руководил, того, кто ее принимал. Эти люди должны отвечать.
— Какие недочеты вы еще видите в нашем государстве?
— Где я и где наше государство? Я могу лишь указать на то, с чем я сталкивался непосредственно. Скажем, Федеральный закон о контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд. Я мог убедиться, мало того, что он не работает, так еще создает много дополнительных сложностей. Есть ситуации, в которых этот закон никак не может быть применим. Например, Международный олимпийский комитет требует, чтобы все соревнования проходили только на батутах немецкой фирмы Eurotramp. На всех Олимпийских играх используются только штанги шведской фирмы Eleiko. Если мы хотим побеждать, значит, должны и тренироваться, используя именно эти снаряды. Но по закону о закупках мы не можем указывать производителя при объявлении конкурса. Нам говорят: пишите техническое задание так, чтобы можно было сделать закупку инвентаря исключительно необходимой фирмы. Зачем, спрашивается, создавать такие законы? А мы потом всё время изгалялись, постоянно ходили под угрозой срыва торгов, опасались, что к нам могут придраться надзорные органы. Об этом говорится уже несколько лет, а воз и ныне там. Многие годы в этом отношении ничего не делается, а вся страна воет и скулит. И таких ляпсусов миллион. Хотелось бы, чтобы они быстро исправлялись. Ведь у нас есть для этого эксперты. Да и последний пример с распространением коронавирусной инфекции доказывает, что можно оперативно менять законодательство.
