Накануне как представитель СМИ получаю пропуск. Значит, могу передвигаться по городу абсолютно спокойно. И на машине, и пешком. До этого несколько дней выхожу лишь в магазин в районе. Способствует этому не только опасение подхватить вирус, но и информация городских властей о штрафе пятнадцать тысяч рублей. С пропуском гораздо спокойнее.
Жизнь в районе практически не изменилась. Разве что людей меньше, большинство прохожих — в масках. На дверях открытых магазинов — просьба: «Заходить не больше двух человек». На окнах аптек ставшие привычными объявления: «Масок нет». Маски и антисептики неожиданно находятся... в канцелярском магазине. Как рассказывают продавцы, они и раньше были здесь среди ручек и карандашей, только никто не брал. Сейчас всё наоборот: прилавки с альбомами и тетрадками затянуты оградительной лентой — это не товар первой необходимости. А вот средства для дезинфекции — пожалуйста. Маленький флакончик — 200 рублей, литровый — девятьсот. Есть и большая канистра, но за нее придется выложить сразу пять тысяч рублей.
На главной улице города — Навагинской — пустынно. Лишь олимпийские Мишка и Заяц, улыбаясь, ждут, когда же появятся гости. Возле главпочтамта стоит наряд полиции. Силовики периодически останавливают редкие машины, просят предъявить пропуск. Его у большинства, конечно же, нет. Кто-то едет к престарелой маме, а кто-то безуспешно пытается найти парацетамол по аптекам. За спинами полицейских, на лавочке у почты, сидят пенсионеры. На солнышке хорошо.
Кованые ворота главного городского парка «Ривьера» закрыты на замок. «До особых распоряжений» — гласит надпись. Из калитки выходит мужчина. Оказывается, работник парка — сварщик Анатолий. Рассказывает, что в апреле традиционно начинали готовить парк к сезону, а сейчас, хотя и приходит в парк, что-то делать ему не разрешает начальство. Опасаются проверяющих и комиссий. А вот коронавируса Анатолий не боится, философски объясняя: «Все под Богом ходим».
Не боятся инфекции и рабочие у памятника врачам, работавшим в годы Великой Отечественной войны. Они бетонируют фонтаны, готовят их к 1 мая. Распоряжений о выходных не было.
Идем к центральному пляжу — к «Кавказской Ривьере». Навстречу выезжает шестиклассник на велосипеде. Останавливаем.
— Что делаешь?
— Катаюсь.
— Родители знают?
— Да.
— Останавливали тебя?
— Нет пока. Если что, скажу — в гости еду.
— В гости нельзя. Говори, что к бабушке. У тебя есть бабушка?
— Да. В Башкирии.
Фотографироваться юный сочинский велосипедист отказывается.
Вообще, велосипедистов на пустынных улицах больше, чем прохожих. У спуска на пляж, огороженного бело-красными лентами и забором, дежурит мобильная группа. Останавливают двух велосипедистов преклонного возраста. Видно, что любители двухколесных коней настроены серьезно: шлемы и профессиональная форма. Проверяют документы — пенсионеры, раньше сами служили в органах. Как же так? Нарушители отделываются предупреждением. По данным администрации, в сутки мобильные группы проверяют более 1500 пешеходов.
— Мы вообще не штрафуем, людям объясняем, говорим, что лучше посидеть дома. С каждым днем гуляющих становится всё меньше. Узнают, что всё закрыто,— что тогда здесь делать? — поясняет сотрудник администрации города из состава мобильной группы и в качестве комплимента делает царский подарок — вручает маску и резиновые перчатки.
У Сбербанка традиционно оживленно. Ипотека сама себя не оплатит. Чаще всего сочинцы приходят в банк, чтобы снять наличные, оплатить какие-то услуги и подать заявление на кредитные каникулы. В городе работает лишь несколько отделений.
Самое оживленное место — «Макдональдс». К единственному работающему окошку на улице выстроилась очередь. Елизавета поджидает мужа за ограждениями. На руках малыш, радом еще двое.
— Первый раз за пять дней вышли в город, вот старшие и упросили. А вообще, у нас другая причина,— объясняет Елизавета, показывая на громадную шишку у малыша,— к врачу ездили. Частные центры по записи принимают.
Елизавета с семьей приехала в Сочи из Нижнего Новгорода. На курорте есть квартира, по традиции проводят в ней зиму и весну. Решили и в карантин не менять привычки. И хотя гостиницы больше не принимают бронирования, в городе остается 6700 туристов.
Сесть за столик в «Макдоналдсе» нельзя. Но выход найден: рядом сквер с прекрасным вишневым садом. Ограждения из лент мало кого останавливают. Пикники прямо на траве. Парень со звучным именем Эдгар активно позирует нашему фотографу.
— Штрафа не боишься?
— Нет, я свои права знаю.
У морпорта пустынно. Немногочисленные кафе работают навынос. Чаще всего берут кофе, рассказывают официанты. Они в перчатках и масках. Маска надета даже на гигантскую ящерицу в стиле Гауди у испанского ресторана. А за ограждением плещется море. Вдруг хочется услышать знакомое и когда-то раздражавшее приглашение на морскую прогулку.
Старейший храм Сочи — собор Михаила Архангела открыт. Работает, хотя количество служб сокращено. Один из прихожан Валерий подметает дорожку.
— К Пасхе готовитесь?
— До Пасхи еще далеко. Я здесь всегда помогаю.
В храме тихо. Лишь одна женщина. Говорит, что молиться приходит всегда, а в эпидемию не верит. Да и как верить, когда вокруг цветы цветут.
Спускаемся на речную набережную. Карантин карантином, а гулять — по расписанию. На обтянутой лентами детской площадке аншлаг, на спортивной — тоже. Кто-то занимается пробежкой, кто-то на турниках. А кто-то просто спустился к реке и загорает.
За время прогулки по городу меня не останавливают ни разу. Даже обидно становится: пропуск не пригодился. Поднимает настроение сообщение от мамы. В ларьке у дома, где пекут пирожки, хозяин снизил цены на время карантина. Теперь пирожки с капустой, сыром, фасолью и мясом стоят на десять рублей дешевле. Беру сразу шесть с капустой. Чтобы завтра не выходить и соблюдать режим самоизоляции. Количество заболевших на Кубани перевалило за шестьдесят человек.
