Тайны и сокровища журналистики. Профессор Юрий Лучинский отмечает юбилей

По его учебникам вот уже несколько десятилетий учатся студенты российских журфаков и не только. Историю мировой журналистики, написанную Юрием Лучинским в соавторстве с А. Беспаловой, Е. Корниловым, А. Короченским, А. Станько, теперь изучают и во многих странах постсоветского пространства. А в середине девяностых, когда еще только происходило становление факультета журналистики в Кубанском государственном университете и не было внятных учебников по многим дисциплинам, именно небольшая книжка Юрия Викторовича по истории американской и европейской журналистики помогала студентам постигать, какими же путями развивались медиа, какие личности были востребованы во все времена в этой специфической сфере общественной жизни.

Тайны и сокровища журналистики. Профессор Юрий Лучинский отмечает юбилей
Профессор Юрий Лучинский

Профессор, доктор филологических наук Юрий Лучинский сегодня основатель региональной школы, признанной российскими и зарубежными учеными, председатель диссертационного совета, научный руководитель, благодаря которому защитили свои кандидатские и докторские несколько десятков исследователей.

Он воссоздал по крупицам многие утерянные и забытые страницы кубанской журналистики. А еще он очень увлекающийся человек, и в круге его интересов театр, кинематограф и, конечно, изобразительное искусство. И во всех этих сферах он авторитетный эксперт.

С Юрием Викторовичем беседуем о том, насколько прихотливым может быть научный поиск и почему так важно знать историю — мировой культуры и журналистики.

— Юрий Викторович, как вы выбираете тему для научного поиска?

— Мои интересы в этом плане уже давно сформировались. Но иногда совершенно случайно можно выйти на то, что увлечет тебя, и ты можешь уйти в эту тему полностью. Иногда оказывается, что ты уже говорил что-то по этой теме, но только иными словами. Ты просто находишь что-то новое — и появляется желание писать об этом.

— В кругу ваших научных интересов мировая литература и журналистика, региональная журналистика, арт, театр… А что еще?

— Сейчас занимаюсь судьбами многих наших соотечественников-эмигрантов. Иногда в руки попадают интереснейшие книги, журналы, отталкиваясь от которых, начинаешь вести свой поиск. Так, просматривал эмигрантский журнал «Версты», который издавали в Париже Эфрон и Святополк-Мирский. Номер был посвящен советским авторам — были опубликованы их тексты. И вот читаю кусок из произведения Артема Веселого «Вольница». И он настолько меня задевает! Текст мощный, языковая стихия — как будто говорит толпа людей… И дело происходит в Новороссийске — в тот момент, когда начинается Гражданская война… И вдруг приходит понимание, почему Новороссийск стал на время пятой колонной для белого движения. Туда в начале 1918 года из Трапезунда возвращали солдат с Кавказского фронта. И там установилась полуанархистская, полубольшевистская власть… В итоге пишу текст об Артеме Веселом, хотя специально, если бы не тот журнал, не стал бы им заниматься. Статья была опубликована в «Наследии веков».

— Вы начинали свой научный путь с зарубежной литературы и журналистики. А потом наступил этап, когда вы включились в исследование истории кубанской журналистики. Почему так изменился вектор научного поиска?

— Мне было непонятно, почему на тот момент не было ни одной академической работы по истории кубанской журналистики. Нами ранее все время занимался Ростов-на-Дону. И был только термин «печать Дона и Северного Кавказа» — и всё. В Ростове-на-Дону была целая школа — это и Корнилов, и Станько, и Ахмадулин. Между Краснодаром и Ростовом началась даже война, так скажем, местного значения. И выяснилось, что все-таки есть кубанская журналистика…

— А была в самом деле научная война?

— Конечно, в двухтысячных. После защиты докторской я пошел в наш краевой архив. Очень много там нашел интересного. Но надо было всё систематизировать, выстроить логику развития нашей региональной журналистики, раскрыть имена. О многих публицистах, издателях было мало что известно, у некоторых даже инициалы были забыты — надо было всё это восстанавливать. Потом я уже не один этим занимался, мы доказали, что у нас собственная школа медийной регионалистики,— и нас признали…

У кубанской журналистики, при всей схожести, была иная, чем на Дону, логика развития…

Но сейчас нужно еще писать и писать! Еще столько нужно восстанавливать! Нужно иметь в виду, что советский довоенный период кубанской журналистики еще мало изучен. Здесь такие лакуны! И искать намного сложней, чем по дореволюционному периоду. Что-то есть, но многое, к сожалению, утеряно. Часто исчезал человек — и всё… Все следы его в истории теряются.

Вообще, нужно писать полную историю местной журналистики. Хотя бы до распада Союза. Потому что потом начинается совершенно другая картина, другие модели…

— Юрий Викторович, а вам не кажется, что то, что происходило в отечественной журналистике конца XIX — начала XX и конца XX — начала XXI века, во многом схоже?

— Очень похоже. Например, 1905—1906 годы и 1991 год — один в один. То же самое время, когда никто ничего не понимал.

— Когда происходил своего рода слом старого…

— Все кричали, что претендуют на какую-то истину. Что у нас было в 1906 году? Каждый просто искал себе партию. Это время Первой и Второй Думы, которые были весьма скандальными. Было стремление к многопартийной системе, но она не сложилась. Люди многое не понимали из того, что происходит. И тексты в периодических изданиях были такие же. Только констатация ощущений: вот мы не любим власть, и всё. А почему? Объяснений внятных не было. То же было в девяностые, когда на выборы шли представители нескольких десятков партий.

— Все крупные краевые газеты, которые сейчас есть на региональном рынке печати, были ведь созданы именно в девяностых…

— Это так. Но, например, интересна история «Кубанского курьера». Это история девяностых годов с их спецификой, и ее можно изучать и постараться не допустить информационных лакун, как у нас случилось по довоенному периоду… Некоторые говорят, что это не интересно и не нужно. При этом не понимая, что такое история, не зная, что такое архивы, наконец, что такое факт… Говорят, всё уже написано… Где написано? Покажите мне…

— Что касается учебника по истории кубанской журналистики — сейчас по нему учатся?

— Да. Вышло два тома. У меня есть желание собрать воедино всю историю печати Кубанской области. Я не беру в данном случае Черноморскую губернию, потому что там были другие традиции и иная история. Я бы хотел довести эти издания до начала 1918 года, до начала Гражданской войны. Там столько сюжетов, столько интересного! Пока полностью прописана история только до 1907 года. Дальше — собран материал до 1914 года, нужно время, чтобы его сложить. Я часто отвлекаюсь на самые разные вещи, что и хорошо, и плохо. Из-за этого очень многие тексты заканчиваю с опозданием.

— Помню, как-то вы сказали, что часто научное исследование похоже на детективное расследование…

— Да, так оно и есть. Очень похоже. Ведь ты работаешь точно так же: ищешь то, чего, кажется, нет. То есть меня интересует какой-то факт, какое-то завершение судьбы… Да даже восстановление истории какой-то знаковой публикации — это тоже детектив. Ты идешь по следу, и он рано или поздно тебя к чему-то приводит. Он тебе подсказывает новое направление. И где ты окажешься в конце пути, ты уже не знаешь.

Так, удалось найти в Праге могилу Всеволода Стратонова — астрофизика и издателя газеты «Кавказ». Его отец был прокурором в Екатеринодаре, Всеволод Стратонов окончил нашу гимназию. Поиски привели меня на пражские Ольшаны, где я нашел его могилу. Это ведь тоже расследование. Есть такое понятие — биографическое литературоведение. Если тебе интересно, ты уже не можешь оторваться.

— Сейчас что исследуете?

— Был недавно в Висбадене — меня заинтересовала фигура Алексея фон Явленского — соратника Кандинского. Он интересный и яркий художник-экспрессионист. Не знал, что он похоронен в Висбадене. Там есть сейчас и улица Явленского. Нашел дом, где он жил. Был в музее, где самое большое собрание Явленского в одной коллекции. Разве это не интересно?

Есть такое понятие — «эмигрантология» — восстановление культурной жизни России за ее пределами. Я впервые с ним столкнулся в Болгарии, в Софии, на научной конференции. Дело в том, что многие русские эмигранты создавали в Европе, особенно на Балканах, свои культурные традиции. Приехали же туда крупные ученые, музыканты, художники, архитекторы. Эти люди очень своеобразные. У каждого своя судьба. И такое изучение русского мира, мне кажется, необходимо.

Мне интересен период белого Юга, то, что связано с нашим городом. Кое-что из работ британского журналиста и писателя Бекхофера я в свое время перевел и опубликовал. У него хорошие мемуары. Он очень любопытно описал то, что происходило в том числе в Екатеринодаре в двадцатые годы прошлого века.

— Получается, что вас интересует сейчас не только журналистика и журналисты, но и судьба крупных деятелей культуры, связанных с Кубанью…

— Культура — литература, искусство. А почему нет? Это же всё взаимосвязано.

— Я не могу не спросить у вас о писателе Эдгаре По. Потому что он в вашей жизни, по-моему, присутствует всегда. Вы ведь нашли что-то новое о нем?

— Я перевожу сейчас неизвестную его вещь «Литераторы Нью-Йорка». В ней он описывает тех, кто его окружал. Это очень критичные, надо сказать, высказывания о коллегах.

— Очень язвительный был человек?

— Его никто не любил. Он очень странный. Казалось бы, о нем знаешь достаточно, но, как часто оказывается, некоторые моменты еще скрыты от нас. Многих вещей у нас еще нет. То кино появляется, в котором он фигурирует, то его портрет кисти известного художника вдруг открываешь для себя… Никогда не знаешь, где еще с ним столкнешься, но всё, что связано с ним, вызывает неизменный интерес у всех. Пришел я к нему случайно: попалась мне в руки старая его биография, и в приложении были тексты, в том числе некролог об Эдгаре По, написанный Руфусом Гризволдом. У нас утверждали, что Гризволд его оклеветал. А я читаю этот некролог — там нет клеветы. Я перевел его на русский язык — вот с этого всё и началось.

— Думаете ли вы о дополнении, продолжении учебника по мировой журналистике, будет ли его переиздание?

— Может быть, потому что много чего нового накопилось. Сейчас, когда много людей изучают историю журналистики, появляются новых факты.

— Каков ваш взгляд на сегодняшнее преподавание на факультетах журналистики?

— Сейчас мы сталкиваемся с тем, что у молодых людей часто нет системного знания. Настолько хаотично всё, что у человека практически не работает память. Нет запоминания: ты посмотрел в Интернете что-то — и тут же забыл. И, получается, молодой человек как многого не знал, так и не знает. Самое страшное, что, получая какой-то факт, студент его не встраивает в систему…Мозаичное сознание... А высшее образование должно показывать систему, схему развития, давать полное знание об общемировой культуре.

— Юрий Викторович, а есть такое понятие, как дружба в науке?

— Есть. В данном случае — насколько открыт человек и готов делиться тем, что им найдено. Таким был Виктор Чумаченко. Он мне мог запросто позвонить и спросить, есть ли у меня что-то по такой-то теме, и я мог бросить всё и искать для него необходимый материал. Так же и он. Когда мы ведем поиск в какой-то определенной сфере, этот обмен очень важен, потому что человек фактически тебе дарит то, что он уже прошел. Это какая-то зона доверия… И необходимая взаимопомощь.

— В сфере ваших научных интересов сейчас и кинематограф?

— Меня интересует сейчас то, как он начинался. Ранний кинематограф, немое кино — это всё поиск формы. Он был очень близок к литературе. Вроде бы он немой, но была музыка, которая подстраивалась под содержание. Ты заново узнаёшь то, что забыто… Пока не пришло звуковое кино, кинематограф был интернациональным. Наши актеры были мировыми звездами. А потом стала звучать речь — им не удалось удержаться на небосклоне... Звук очень многое поменял. Мы ведь всё равно занимаемся реконструкцией прошлого в тех или иных интерпретациях. Интересны судьбы, интересны экранизации. Мне интересно кино как отражение мира литературы. В некоторых фильмах ведь снимались и сами писатели. И какую-то персону можно увидеть теперь только на кадрах немого кино…

— В свое время в Краснодаре были недели иностранного кино, в которых вы принимали непосредственное участие…

— Они и сейчас есть.

— Вы участвуете в них?

— Прихожу время от времени. Но был период, года два, когда мы с Юрием Болдыревым это делали. Скорее, даже так: это был большой проект Болдырева, в котором я тоже участвовал. Мы выпускали даже маленький журнальчик «Европейское кино»… Раз в два месяца у нас обязательно что-то происходило. У нас было и белорусское, и венгерское, и итальянское, и болгарское, и польское кино. После смерти Болдырева этим стали заниматься другие люди…

— Вы знакомы со многими известными художниками, которые живут на Кубани… И пишете рецензии на их выставки… Как складывались ваши отношения с художниками?

— Это связано с краснодарской галереей «7 картин», где я был куратором. Было целых десять лет в этом пространстве. Галерея дала мне многое. А потом так получилось, что пришлось остановиться… Но площадка была уникальная...

— Есть желание что-то сделать в области арт-критики?

— Хочу написать о знаковых именах в арт-критике. То, с чего всё начиналось. Это касается европейского пространства. На самом деле арт-критика зародилась еще в античности. Были Павсаний, Плиний Старший, Витрувий. Ренессанс дал миру Вазари. Но именно с «Салонов» Дидро начинается настоящая арт-критика. И очень интересно, как она трансформировалась, как развивалась в России. Имена критиков в этой сфере не очень известны. В лучшем случае вспомним Стасова.

А ведь еще в «Библиотеке для чтения» Сенковского были обзоры академических столичных выставок, и зарубежных тоже. Приходили, смотрели, оценивали. Очень трудно было выстроить школу. Каждый критик разбирал работу на свой лад. Но постепенно формировался язык арт-критики. Термины, знаковые имена: на кого можно опираться, с кем можно сравнивать… Появляется Александр Бенуа, Андрей Сомов, отец Константина Сомова… Это всё требует научного внимания…

— Юрий Викторович, спасибо за интересный разговор! Удачи вам в вашей многоплановой деятельности — в творческом и научном поиске!

От редакции: поздравляем Юрия Викторовича Лучинского с юбилеем! Желаем здоровья, многих лет жизни, новых открытий и научных свершений!

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру