Сапер ошибется — о том и не узнает
В наши дни представителей этой военной профессии называют военными инженерами. Во времена Великой Отечественной они звались саперами. Какая роль была отведена саперам на театре военных действий? В их обязанности входила не только очистка территории от взрывоопасных предметов или наоборот, создание минных полей на пути вражеской армии, сдерживающих наступление. Саперы рыли траншеи, создавали фортификационные сооружения, делали проходы в минно-взрывных зонах на территории противника, организовывали переправы через водные преграды, налаживали работу наземных коммуникаций…
Работа сапера каждую секунду была сопряжена со смертельным риском. В книге воспоминаний «За чертой страха. Стальные дороги Победы» ветеран Великой Отечественной войны капитан в отставке Юрий Аксенов так рассказывал о работе сапера: «Смерть рядом. Одно неосторожное движение — и ты никогда не узнаешь о своей ошибке. Приходилось тщательно контролировать каждое действие…» Юрий Аксенов вспоминал, что победить страх и «найти с минами общий язык» саперам помогали ненависть к врагу и чувство долга. Именно они давали уверенность, позволяя успешно выполнять поставленные командованием задачи… А в остальном, как вспоминают фронтовики-минеры, которым посчастливилось дожить до Победы, приходилось саперу полагаться на три вещи: чутье, мастерство да время от времени крепкое словцо. Впрочем, кроме мастерства саперов, на качество разминирования влияло еще и оснащение минно-подрывных подразделений специальными средствами разминирования. Последние, как свидетельствуют документы времен Великой Отечественной войны, не отличались совершенством. К примеру, для поиска мин саперами в основном использовался щуп. Был этот инструмент трех размеров: короткий, средний и глубинный. Что касается миноискателей, то их, как правило, применяли при разминировании земляных откосов железнодорожного полотна. Миноискателей не хватало, к тому же перебои с питанием зачастую негативно влияли на их точность. Был, однако, на вооружении саперных подразделений куда более точный инструмент — специально обученные собаки минно-разыскной службы. С 1944 года собаки-саперы были включены в штат минно-подрывных взводов мостовых железнодорожных батальонов. С особым чувством фронтовые саперы рассказывают о собаках, острый нюх которых спас немало жизней бойцов и командиров: «Они работали безошибочно».
«Работа, считай, ювелирная…»
Анапчанин Виктор Михайлович Мищенко на фронт ушел семнадцатилетним подростком. Служил в 1-й армии Войска польского, участвовал в Сталинградской битве, дорогами войны дошел до Берлина.
Всю войну был Виктор Мищенко минером, обслуживал полевые аэродромы. Своими руками обезвредил 225 взрывоопасных предметов — на русской земле и польской, на немецкой — под Берлином. Ветеран рассказывал, что однажды обнаружил бомбу на взлетно-посадочной полосе до прилета нашего самолета.
Работали в основном по ночам. Сколько было таких ночей, ветеран затрудняется сказать, даже счет обезвреженным минам вести не удавалось — от усталости, напряжения… Но, вспоминая о том времени уже после войны, Виктор Михайлович называл его самой обычной работой.
Виктор Мищенко вспоминал, что немцы постоянно готовили какие-то «сюрпризы» для саперов и были в том большими мастерами. Применял противник и «прыгающие» мины, и «растяжки». Слегка заденет наш сапер вражеское проволочное заграждение — раздается взрыв умело замаскированной мины либо взлетает вверх осветительная ракета. И тогда по саперам открывается жестокий огонь.
А прыгающие мины, которые с легкой руки саперов стали зваться «лягушками», немцы часто устанавливали на дорогах в шахматном порядке. Взрывались они на высоте полутора — двух метров. Осколки разлетались до трех метров вокруг…
— Очень трудно обезвреживать такие мины: нужны большая осторожность и мужество. Если ошибешься, не проверишь дно и дернешь мину, отложив ее в сторону, сразу срабатывает взрыватель,— рассказывал ветеран.
За разгадками немецких «сюрпризов» всегда стояли человеческие жизни, а минные поля противника были уравнением со многими неизвестными…
— Неизвестно, в каком порядке установлены мины, какого они образца, в каком количестве и с какими хитростями,— продолжает рассказ минер-фронтовик,— иное поле было утыкано минами как огурцами!
Он с горечью вспоминал, что люди выбывали из строя практически ежедневно. И даже если боец оставался жив, то без рук-ног.
— Знаете, мне легче было работать одному, чтобы близко никого не было. В себе-то я был уверен, но не дай бог кто-то рядом оплошает,— признавался Виктор Михайлович.
А оплошности, которые жизни стоили саперам, ветеран объясняет тем, что инженерные подразделения нередко комплектовались из «нестроевиков», которые не годились по состоянию здоровья к службе в стрелковых, танковых или артиллерийско-минометных частях, а также из бойцов, имевших физические недостатки после ранений и излечения в госпиталях. Обучать приходилось, что называется, в деле. По словам ветерана, их бы потренировать месяца три на полигоне, да разве кто позволит…
А что такое снять даже одну мину? Ведь она не торчит, не красуется, как гриб-мухомор, а затаилась в земле, присыпанная, упрятанная, и ждет, когда сапер совершит ошибку, чтобы еще раз подтвердить всем известную поговорку. А тот осторожно ползет от мины к мине и, постепенно теряя им счет, щупает занемевшими от холода пальцами каждый сантиметр земли — с миноискателем на виду у врага не пройдешь…
Виктор Михайлович рассказывал, что работали саперы щупами («это что-то типа шомпола»). Дело ювелирное: ползешь медленно, осторожно, чуть дыша, перед собой прокалываешь каждый сантиметр земли. Взял чуть в сторону — пропустил мину. От напряжения даже зимой гимнастерки были мокрые от пота. Ракета взмыла в небо — ждешь, до дрожи застываешь от холода. Но, по словам ветерана, на фронте на удивление болели редко.
И связь, и мины, и стрельба
Капитан в отставке Иван Пономарев на фронт призван был в 1943 году по мобилизации Брюховецким РВК Краснодарского края. Был связистом в составе отдельной саперной роты, воевал на Северо-Кавказском и 1-м Украинском фронтах.
Особенно запомнился минеру-фронтовику один из военных эпизодов.
— Было это в апреле 1944-го,— рассказывал ветеран. — Стояли мы возле болота. А оно — метров четыреста, да еще река посередине течет. А за речкой и равниной на возвышенности расположено село. Там немцы…
По словам Пономарева, в память врезались все детали того сражения.
Он и сейчас как будто видит, как подошли танки и самоходные орудия («их много, штук семьдесят»), как готовится к бою пехота. А за речкой у села уже ждут начало атаки.
— Без артиллерийской подготовки танки по фронту медленно стали продвигаться напрямую через мокрый луг к селу. Вот один застрял и стал гусеницами себе рыть канаву. Другой, третий. Через 10—15 минут половина танков завязла в болоте. Остальные попятились назад. Началась стрельба,— вспоминал ветеран.
Наши танки тоже стреляют по противнику. Пехота вошла в село, но застряла из-за мощного огня немцев. Пономарев вместе с комвзвода разведки, азербайджанцем Магомедовым, получил задание: взять необходимое и дать связь с командиром пехотного полка, засевшего в населенном пункте...
— Проложили связь. Доложили. Командир схватил трубку и что-то кричал в нее, требуя подмогу,— продолжал ветеран.
Но и противник не спит: усилил огонь по пехоте, пустил в ход танки. Наша пехота дрогнула и стала массово выбегать из села — прямо на вспаханную равнину и на болото.
— Полковник в бешенстве, кричит, стреляет, бьет плеткой бегущих,— рассказывал сапер. — Подключил и нас с Магомедовым. Мы встали насмерть, чтобы остановить бегущих… Стреляли, кричали, ругались. Полковник стрелял и в солдат. Я стрелял мимо и вверх. И представьте, остановили отступление…
Пехота остановила беспорядочное бегство, заняла оборону по краю села.
Сапер, который спас знамя
Алексей Шимко попал на фронт в феврале 1943 года вместе с другими новобранцами из освобожденных районов Кубани. Воевал в составе 9-го отдельного горно-минного инженерного батальона, 183-го отдельного инженерного саперного батальона, а потом — в составе 16-й штурмовой инженерно-саперной бригады Резерва Главного Командования.
Вместе с бригадой освобождал города Дубно и Ровно, затем двинулись на Польшу, где обеспечивали понтонную переправу через Вислу, разминировали Сандомирский плацдарм.
Свою первую медаль рядовой Алексей Шимко получил за спасение знамени.
— В Польше, когда двигались по полесью, вышли на поляну,— рассказывал фронтовик. — А навстречу нам немцы — началась стрельба.
Алексей Иванович, как старший знаменщик, накрыл своим телом знамя. И сам расстрелял целый диск. Ему посчастливилось уцелеть, а его напарника — второго знаменщика убили на месте.
Много обязанностей у сапера на войне, говорит ветеран, бывает на фронте и такое…
