Грезы о золотом веке всегда занимали умы поэтов, художников и писателей. В представлении ищущего время, когда люди были счастливы и находились в гармонии со своим естеством, может находиться в любом хронологическом промежутке: от безмятежного пребывания первых людей в Эдемском саду и античной Аркадии, а позже пришедшей на ее место Рима и Флоренции времен Возрождения, до экзотических красот Востока, повсеместная мода на которые пришла в XIX веке. В то же время у каждого человека есть и свой, персональный золотой век — детство, прошедшее в декорациях советской или постсоветской действительности.
Выставка Сергея Яшина — это своеобразное погружение в культурную память человечества, переходящее в личные воспоминания художника. Пред нами предстают образы разных времен: самураи и актеры театра кабуки с японских гравюр эпохи Эдо, ренессансные путти, языческие существа античной мифологии, фрагменты средневековых бестиариев и, конечно, Адам и Ева. И в то же время это заснеженные дворы, небольшие покосившиеся домики, фигурка дворника, чистящего снег,— навеянные детскими впечатлениями пейзажи.
Натюрморты и абстрактные композиции создают своеобразные ритмические паузы в экспозиции — не нагруженные культурными отсылками моменты чисто пластического выражения авторских идей, работа с цветом, формой, светом и тенью, композицией и фактурой. Последняя играет важную роль в работах Сергея Яшина: плотные наслоения красочной массы, элементы коллажирования и аппликации, процарапывания и потеки составляют отдельное «тактильное» измерение работы, не менее важное, чем цвет.
Говоря о цвете, стоит отметить, что на выставке есть работы и в узнаваемой черно-серо-бордовой гамме, и золотисто-зеленые холсты с цветочным орнаментом, напоминающие японские ширмы — бёбу, и, например, редкий для художника пейзаж с преобладанием светлых тонов, раскрывающий мастерство колориста. Мягкое свечение золотистого цвета этой работы сложно сбалансировано с различными оттенками коричневатых, охристых, терракотовых тонов земли и бело-голубого неба. Вкупе с центростремительной композицией, «закругляющей» пространство внутри холста, оно вызывает чувство спокойствия и гармонии. В этой работе есть нечто родственное иконе, как колористически, так и композиционно: это целокупный мир, существующий вне времени и географических границ.
