Власть ломала хребет зажиточному и политически активному крестьянству степной черноземной полосы, которое доставило большевикам много хлопот и всерьез угрожало их власти. Взять хотя бы мощное казачье движение или крестьянские восстания 1920-х годов. Вот с казаками и боролись целенаправленно, хотя досталось и не имевшим никакого отношения к казачеству хлеборобам, которых морили голодом, опасаясь сопротивления на этот раз коллективизации, колхозному строительству.
Уникальные воспоминания очевидцев голода 1932—1933 годов были собраны Кубанской фольклорно-этнографической экспедицией под руководством профессора Н. И. Бондаря. Позже под редакцией профессора был издан уникальный сборник «Историческая память населения Юга России о голоде 1932—1933 гг.», содержащий научные статьи, архивные документы и воспоминания очевидцев.
Каким же образом создавался голод? Путем прямого и грубого изъятия у населения станиц всех продуктов под предлогом невыполнения колхозами норм хлебосдачи, которые были специально завышены. Кто же занимался этим черным делом? Иногда в станицы присылали активистов-чужаков. Но чаще всего организовывали из местных комитеты содействия — комсоды, куда шли люди, недовольные жизнью и обиженные односельчанами. В основном это были бедняки, вдовы и подростки, а также просто желающие выслужиться перед властями.
Комосодовцы тщательно обыскивали дома станичников. Искали спрятанные продукты, применяя длинные металлические пруты — щупы. Тыкали ими в любую мягкую землю во дворах, разваливали печи. И отбирали абсолютно все вплоть до вишневых косточек и семян цветов. Отбирали или выбрасывали уже приготовленную пищу. Очень редко кому удавалось спрятать хоть что-то. Понятно, о каком-то изъятии зерновых недоимок речь не шла. Это был настоящий продуктовый террор, призванный вызвать массовый голод. Известно, что комсодовцы нередко мародерствовали, отбирали не только продукты, но и вещи, предметы обихода. При этом они отлично питались в течение всего голодного времени, постоянно праздновали и гуляли.
Надо ли говорить, что обычные станичники голодали и вымирали целыми семьями, улицами и переулками. При этом власти содержали специальных сборщиков трупов, которые объезжали станицы на подводах и собирали тела умерших с помощью специальных крючьев. Иногда подцепляли упавших от слабости, но еще живых людей. Те протестовали. «Ничего, пока довезем — помрешь!» — успокаивали могильщики. Жертв голодомора организованно хоронили в братских могилах на кладбище, но иногда станичники делали могилы для родных в своих дворах и огородах. Чаще всего от могильщиков скрывали умерших детей.
Из-за голода станицы опустели и дичали. Улицы зарастали высоченным бурьяном, из-за которого не было видно хат. В зарослях травы последние уцелевшие жители протаптывали узенькие тропинки, на которых нередко сталкивались с пришедшими из леса волками. И это неудивительно, что почти все собаки были съедены. Равно как кошки, а также ежи и всякая другая живность, которую голодные люди могли поймать.
Как же выживали некоторые станичники, чем они питались? Собирать зерно и другие продукты на полях было строжайше запрещено по печально знаменитому «закону о трех колосках» 1932 года. Станичников чаще всего выручали мизерные пайки, которые «на законном основании» отпускал некоторым из них местный колхоз. Чаще всего людям давали макуху и жмых. Но больше всего выручала корова. Тех, кто сумел ее сохранить.
Во время голода коров держали прямо в хатах и тщательно берегли. Охраняли, из последних сил собирали для них корм. Корова давала наивысшую в голодное время драгоценность — молоко. Его или просто пили, или, чтобы экономней использовать драгоценный продукт, пекли импровизированные оладьи, для чего вместо муки использовали высушенную и перетертую траву: шпорыш, лебеду, а также сухофрукты. Такие «оладьи» называли «липэниками», «ляпунцями», «латутиками», и это была основная пища во время голода.
Бывало питались и по-другому. Просто ели траву и корни, цветы акации. Добывали зерно из норок сусликов и других грызунов, хотя от них можно было заразиться опасной болезнью туляремией. В горно-лесном Закубанье собирали дикорастущие фрукты и ягоды (яблоки и груши-дички, кизил). В плавнях ловили рыбу и раков.
Случалось, обезумевшие от голода люди ели мертвые тела своих земляков, родственников. Нередко рассказывают о случаях убийства и людоедства. Чаще всего — детей женщинами. Иногда они расправлялись даже с собственными чадами, из которых готовили холодец. Такие «харчи» периодически появлялись на базаре для продажи. Хотя есть авторитетное мнение, что далеко не все рассказы о людоедах во время голода — правда. Это скорее вымышленный фольклорный сюжет.
По мнению Н.И. Бондаря, голод оказался жестоким и «эффективным» средством «усмирения» южнорусского крестьянства, чувство собственного достоинства и воля к борьбе которого были растоптаны, хотя вскоре после голода и последовали хорошие урожаи, а уцелевшие станичники смогли восстановить силы на колхозные трудодни. Освободившиеся хаты в станицах власть начала организованно заселять переселенцами из других территорий, более лояльных к Советам.
Если вы бывали в кубанских станицах, то наверняка видели в них обширные пустыри. Улицы, улицы, дома, дома. И вдруг поле, иногда с одинокими деревьями на нем. Эти пустыри — последствие голода 1932–1933 годов. А также раскулачивания и выселения станичников. Сегодня численность населения во многих станицах так и не сравнялась с той, что была до голода.
