Мы, взрослые, тоже порой говорим «наш двор», имея в виду некую обособленную территорию, являющуюся продолжением квартиры. Дети, однако, вкладывают в эти слова нечто более доверительное.
Вот знаменитая «стодворка» на углу улиц Седина и Тельмана (сейчас Постовая) — один из первых многоквартирных домов города, «помнящий» Александра Ивановича Покрышкина, впоследствии трижды Героя Советского Союза. Это был не «наш», а «их» двор. В «нашем», не менее почтенном, проживала семья знаменитого офтальмолога профессора С. В. Очаповского, имя которого носит теперь краевая больница.
Если двор был с одним входом или подворотней (подъезды не в счет) — это был просто двор. А при наличии двух входов двор именовался проходным. Такие дворы у пацанвы считались непрестижными. Если сквозь входы к тому же просматривались улицы (сквозной двор), это было чуть ли не зазорным. Действительно, через проходные и сквозные дворы ходит больше народа, и реализовывать там игровые ситуации значительно сложнее. Поэтому подрастающая соседская братия зачастую всем двором приходила играть к нам.
Сначала об играх «плохих». Подавляющая часть детей поколения, кому сейчас под пятьдесят, на деньги уже не играла. А вот хлопцы чуть постарше с Тракторного проулка подобным баловались. Впоследствии многие эти игроки пошли по «скользкой дорожке», а один из них, как я слышал, после отсидки или отсидок стал большим человеком в мире «братков».
Игра «шибалка» или «шиша» заключалась в том, чтоб ударом тяжелой биты по столбику монет перевернуть как можно большее количество на противоположную сторону, допустим, с орла на решку. Или «стенка». Игроки по очереди бросали ребром в стену дома монетки. Когда очередная монетка ложилась так, что от нее до ближайшей можно было дотянуться распяленной ладонью, счастливчик забирал обе и имел право на следующий бросок. Была еще игра «жестка», во время которой утяжеленный металлом кусочек меха на счет подбрасывался ногой, а потом происходил денежный расчет. В основе всех этих игр лежала пусть детская, маломасштабная, но материальная заинтересованность. Подавляющим большинством ребят начала 60-х эти игры осуждались.
Несравненно более привлекательными мы считали игры, где главным был престиж, а не выгода. Ценна была сама победа. О футболе с хоккеем и говорить особо не стоит. Уточню только, что вратарю желательно было иметь «яшинскую» кепку. Клюшка делалась, как правило, из ветки-клюки, в качестве шайбы использовали, что бог на душу положит: консервную банку, плоский голыш или даже смерзшуюся айвину. С мячами дело обстояло лучше. Вязаных тряпичных, о которых мне рассказывал отец, я уже не застал. Играли резиновыми. А вот когда в семье Щуренко появился первый кожаный мяч и Лешка тут же притащил его во двор обновлять, родители не могли загнать нас домой до глубоких сумерек — так этот мяч нас зачаровал.
Широко известная игра в «казаки-разбойники» была особо привлекательна не только своей авантюрностью, а и тем, что в нее иногда допускались и девчонки. С разными интерпретациями общий смысл игры был предельно прост — одни прячутся, убегают, другие ловят. Дотронулся — поймал. Как правило, сначала перелавливали плохо спрятавшихся, а затем — скорее визжащих, чем убегающих девчат. Потом приходил черед самых неповоротливых хлопцев. Пойманных сводили к лавочке, где они сидели тихо, «как бобики». Последними отлавливали быстрых, шустрых и хитрых. Главное было — найти, где залег «разбойник», а мы свой и соседские дворы, уж поверьте, знали более чем досконально. Впрочем, порой могли победить и «разбойники». Однажды я, состояв в команде последних, забрался в пустой противопож а р н ы й ящик для песка, через щели которого хорошо просматривался двор. Так вот, когда кто-либо из «казаков» шел к ящику, я, стараясь не шуметь, укладывался на дно, а сверху переворачивал на себя грязную фанеру. В ящик, откинув крышку, пару раз заглядывали, но — дудки! Не нашли. Ищут, ищут, а потом я вижу через щели — «казаки» зашушукались. Затем стали звать меня по имени. И только когда прокричали «сдаемся», я вылез из убежища. К сожалению, и тайна раскрылась. В тот вечер мне, однако, дома сильно перепало, ибо я возвратился неимоверно грязный. Но тогда казалось, что победа того стоила. Да и сейчас я, пожалуй, придерживаюсь того же мнения.
Прятки. Тут все всем известно. Но есть одно «но». По мнению психологов, любая детская игра, где присутствуют мальчики с девочками и происходит возня с толканиями, беготней и обхватыванием, носит элемент первичного интереса к противоположному полу. Правильно, когда мы с Танечкой Шолом, мне нравившейся, сидели, спрятавшись за ступеньками полуподвала, и не дыша наблюдали, как нас разыскивает водящий — от близости объекта обожания я впервые почувствовал, как мое сердце будто летит на качелях вниз... Потом я опомнился, улучил момент, выскочил и отстучал на кону за себя и за Таню.
Название игры «штандер» явно немецкого происхождения (возможно, от standort — выгодное местоположение). Бросается как можно выше мячик. Когда водящему удастся схватить его в руки, он кричит «штандер». Все замирают. Чем дальше ты убежал, тем выгоднее. Водящий выбирал жертву и бросал в нее мячом. Попал — водящим становилась жертва. В этой игре было много всяких нюансов. Если жертве удалось поймать мяч, она могла его снова подкинуть вверх, или же, рискуя, неожиданно швырнуть в кого угодно. В некоторых ситуациях можно было приблизиться к жертве на три шага-прыжка. В общем, интересная, азартная игра, позволяющая с доскональной точностью разобраться, кто за кем «бегает», то бишь, кто кому нравится.
При выборе водящего применяли считалки: «На златом крыльце сидели...», бессмысленная «Эне бэне рес...», но мальчишкам почему-то нравилась: «В нашей маленькой компании кто-то сильно...» — и дальше шло не вполне приличное слово. Когда на кого-то падал счет, все, и девчонки в том числе, дружно смеялись... Играли еще «в фантики» — сложенные квадратиками обертки от конфет ударом ладони о подоконник набрасывали друг на друга. «Пуговички» — одежные пуговицы надо было броском или щелчком загнать в небольшую ямку. А вот деревенские игры, такие как чича, лапта, которые несколько сродни бейсболу и крикету, или городки — почему-то совершенно не прижились во времена нашего детства.
Были игры. Но были и шалости. И прежде всего пиротехника. Поначалу — «жахалки». В полый ключ набивалась всякая детонирующая дрянь типа серы со спичек. В отверстие ключа вставлялся гвоздь, к ключу и гвоздю подвязывалась веревка, и всем этим мы лупили о стену. «Жахало» так, что порой уши закладывало. Дальше — больше. Классе в седьмом пришла мода на взрывпакеты. За неимением пороха использовалась та же сера со спичек, скрупулезно сдираемая острым ножом. Вите Агееву, к тому времени уже далеко не ребенку, взрывом повредило правую руку, а он мечтал стать хирургом. Однако, к сожалению, детвора почему-то не учится на опыте других, все думает, что беда обойдет.
Когда мы стали чуть старше и появилась возможность воровать порох у отцов-охотников или доставать его иначе, пацанва перешла на самопалы — уменьшенные и упрощенные копии средневековых пищалей, заряжавшихся с дула. Кое-кто, как, например, автор этих строк, шел еще дальше — экспериментировали с самодельным порохом. Одним из его компонентов была калийная селитра (остальное не скажу). И однажды самопал разорвало у меня в руках. Собственноручно с любовью отлитая свинцовая пуля пролетела в сантиметре от головы и прочно застряла в досках забора, а передняя часть дула после выстрела напоминала раскрытый зонтик. Вот уж действительно, «пронесло», без увечий остался!
Были и другие развлечения. Порой запускали воздушного змея. Но несравненно интереснее и увлекательнее было ловить петлей голубей и приручать их. Действо происходило на площадке перед Красным собором, что на ул. Мира — там голубей было всегда полно. Порой нам помогал внук церковного старосты. Поставишь петлю, насыплешь хлеба, отойдешь и ждешь. Как только голубок зайдет в петлю — дергаешь, и все дела. Ловили, однако, не всех подряд, а полукровок, с признаками породы. У нас неплохо себя чувствовали почти, как нам казалось, чистокровные перс, чайка, дутыш. Лучше всех «подсекали» птицу Сережа Агасиев и Витька Рябоконь, шустрый парнишка с глазами навыкат (Витя, где ты сейчас?).
Зимой, как положено, строили снежные крепости. А когда по рукам пошла замечательная книга Э. Сетон-Томпсона «Маленькие дикари», наступило повальное увлечение луками. К этому вопросу наш двор подошел фундаментально. Кое-кому (автору — отец) с побережья привезли кизиловые заготовки, но даже и без них, из местного материала получались очень приличные изделия. Когда ремонтировали улицу Тельмана, мы устраивали там соревнования. Наши стрелы от угла «стоквартирки» долетали чуть ли не до железнодорожного туннеля.
Стрелы делались из камышового стебля; монголы, кстати, использовали этот же материал.
Наконечник выбивался зубилом из толстого листового железа. Не буду хвастать, но меткости мы достигли тоже очень приличной. Пытались охотиться в Красном Куту, что у мясокомбината, но там были лишь вороны, не подпускающие на выстрел. А вот если бы пришлось очутиться в богатом непуганой дичью месте, уверен, без добычи мы бы не остались.
А еще до самопалов с луками мы пытались проявлять себя под эгидой тимуровцев. Честное слово, хотелось сделать что-то хорошее и непременно, чтобы это было замечено. Несколько раз подметали двор, перекопали клумбу, сделали из ящиков халабуду для бездомных котят и взяли над ними шефство. Наверное, было что-то еще. Но не хватало тех масштабов и возможностей, что описаны в книге Аркадия Гайдара.
Понимаю, что, как говаривали древние, все течет, все меняется. И может, не стоит сожалеть, что сегодня, кроме разве футбола на школьных площадках да девчачьих «классиков», не видно во дворах детских игр; детвора все больше проводит время перед монитором компьютера или кучкуется у игровых автоматов. Но ведь при этом у детей не вырабатывается чувство локтя, сотоварищества, взаимовыручки. И если учесть, что многие компьютерные игры основаны на агрессии, на необходимости уничтожить врага или соперника, ребенок учится индивидуализму и жестокости. Спросил как-то у одного семиклассника: «Кем бы тебе хотелось стать?» «Ниндзя!» — не раздумывая ответил тот. Наша юная поросль, наигравшись в «Мортл Комбат» да насмотревшись робокопов, мнит себя в дальнейшей жизни бизнесменами, банкирами или просто «крутыми братками». Жаль.
Наши главные идеалы формируются в детстве. Потом, всю остальную жизнь мы с большим или меньшим успехом пытаемся их реализовать. И очень важно «нужные книги в детстве читать», в нужные игры в детстве играть.
