Всем кажется, что и само задержание главы, и отстранение его от работы, и надуманный какой-то повод, по которому идет следствие,— всё это звенья одной цепи, развернувшейся кампании по ошельмованию видного руководителя, какой-то предельно наглой и циничной провокации.
Но обо всём по порядку. Действительно, жители района до поры до времени молчали: как же, идет следствие, должны же представить какие-то реальные доказательства вины руководителя. Но шли месяцы, прошел почти год, а следствие так и ведется вокруг спорного вопроса: находится ли возведенный дом Гукаловых в станице Ленинградской в черте охранной зоны двух памятников? Причем в здании банка 1908 года постройки ныне размещена районная прокуратура.
Охранные зоны и зонирование территорий вообще тема особо интересная, даже для нашего края. Например, взять водоохранные зоны. По каждой реке, по обоим берегам, охранная зона не менее двухсот метров. Вот и считайте, сколько тысяч гектаров не должно ни пахаться, ни сеяться. А куда ни посмотришь, всё засеяно-запахано, ядами и удобрениями травятся и реки, и подземные хранилища, и всё живое в реках. Никто на это не реагирует, ни одного из собственников или арендаторов, как нам известно, к ответственности не привлекли.
Здесь же речь об охранной зоне объектов культуры. Обратимся к закону: так ли уж жестко трактует Земельный кодекс (по состоянию на 20 мая 2018 года) саму возможность использования различных зон для жилищной застройки? Прочтем статью 85. Вот что в ней говорится: «Правилами землепользования и застройки устанавливается градостроительный регламент для каждой территориальной зоны индивидуально, с учетом особенностей ее расположения и развития, а также возможности территориального сочетания различных видов использования земельных участков». Ключевые слова — «индивидуально» и «возможности территориального сочетания».
На недавней встрече с почетными гражданами Ленинградского района уважаемые в районе люди особо просят им разъяснить или суду растолковать, что в предполагаемой охранной зоне столько собственников зданий, что стоит не выборочно предъявлять претензии, а всем в одинаковой степени. Через дорогу от здания прокуратуры (бывший банк 1908 года постройки) магазин с жилым сектором — по сути, такой же частный дом. За зданием прокуратуры еще два немалых по площадям здания гаражного типа. Следом насосная станция канализационных стоков. А за новостроем, зданием Гукаловых, еще и гаражный кооператив.
Мало того, недавно в этой же предполагаемой охранной зоне возведен пристрой к средней школе №1 на 150 учащихся. «Пристрой» — это по бумагам, а по факту — нормальное и просторное отдельно стоящее здание. Объект для центра станицы Ленинградской важный: с его пуском снята в районе проблема вторых смен. И что вы думаете? Несколько судов прошло, здание таки ввели в действие. Казалось бы, судебный прецедент есть — теперь автоматически все судебные решения по данной теме будут аналогичны принятым по школе. Ан нет, дело по новостройке не закрыто.
Видимо, кому-то хочется доказать, что охранная зона — это нечто запретное, куда и ступить-то нельзя — не то что построить дом или иное сооружение. Так нет же этого! Тот же Земельный кодекс гласит (п. 10 той же статьи): «Земельные участки, на которых находятся объекты, не являющиеся памятниками истории и культуры, но расположенные в границах зон охраны, используются в соответствии с градостроительными регламентами, установленными с учетом требований охраны памятников истории и культуры». То есть надо следить за тем, чтобы памятники не теряли свой внешний вид, не подтапливались, имели достойную и благоустроенную территорию. По закону здания, которые находятся в черте охранных зон, как трактует закон, именно используются.
Солдатская вдова Пелагея Кузнецова
В смачных и предельно циничных высказываниях печатных СМИ и телеканалов по поводу «ленинградского дела» известна под термином «теща». Так и рисуется барыня-боярыня, для которой-де глава района строит замок. Не поленились, нашли мы эту «тещу». Господи, никогда не понять злопыхательства «писарчуков» всех калибров, кто посмел бросить тень на эту 91-летнюю женщину. Живет она не под своей крышей. Так получилось, что после смерти второго мужа, тоже фронтовика, его имущество ушло наследникам, а свою совхозную хату Пелагея Федоровна ввиду замужества вернула хозяйству. Живет теперь в летней кухне старшего брата Владимира Гукалова только потому, что на хутор Коржи (сам глава не менял ни место жительства, ни свой дом на хуторе) ехать из «Второй Пятилетки» не хочет. По всем документам она и есть застройщица, хотя дом строит ее внук Виктор Владимирович, ныне руководитель Северо-Кубанской сельскохозяйственной опытной станции.
Жители района не особо понимают, почему по охранным зонам вообще именно к главе претензии вплоть до судебных. Есть районное Управление архитектуры, есть муниципальные юристы, которые каждый документ по сто раз проверяют-перепроверяют. Невозможно же главе каждый документ, что идет к подписи, еще и лично на соответствие всем градостроительным регламентам проверять. Вот пусть и судят конкретного исполнителя данного документа, считают и депутаты райсовета, и почетные граждане Ленинградского района.
А бабушка мужественно переносит всё лихолетье ее сегодняшней жизни. Не в плане невозможности вселиться в свой собственный дом даже, сколько прессинг по отношению к родственникам. О себе рассказывает просто, как о недавно просмотренном фильме. О том, что сначала на войну забрали ее отца, потом старшего брата. Тот сразу и погиб на передовой. Тогда отомстить фашистам решил младший братик: ни у кого не спросив, встал на лыжи и ушел на фронт. И тоже погиб. С тремя ранениями был комиссован отец, умер через две недели на руках у матери. А саму ее, как и других девчат и мальчишек, собрали со всех районов Сталинградской области и повезли в Астрахань. Только ей было тогда всего-то тринадцать лет. Чтобы работать за станком как взрослые, три ящика приходилось ставить…
Но самое страшное было впереди, когда начались бои за Сталинград. Приходилось разгружать, как это называлось, суда и баржи — на самом деле по колено, по пояс в воде баграми вытягивать из воды раненых и трупы красноармейцев. «Вся вода на Волге красная была»,— вспоминает Пелагея Федоровна те страшные дни и месяцы. А после «разгрузки» — вновь за станок, надо дневную норму выполнять. Как ни страшна была работа в тылу, но она помогла выжить, а вот матушка в это время умирала голодной смертью в родном селе…
Рассказывает Пелагея Федоровна и о подвигах на войне своего мужа — разведчика Николая Яковлевича Кузнецова.
— Медаль «За отвагу» Николаша получил при заминировании одного участка нашей обороны. Пулеметный огонь немцев был такой, что ни встать, ни голову поднять невозможно. А он с группой товарищей все-таки выполнил боевую задачу: было поставлено около восьмидесяти противопехотных мин. А орден Красной Звезды получил уже в сорок четвертом. Вызвался сделать проход в минном поле. И сделал. За ним шла вся разведгруппа. Так он не только проход этот по минам совершил, но и прикрывал всю группу. А орден Отечественной войны — это уже перед самой победой. При штурме одной высоты первым ворвался в немецкий гарнизон, забросал его гранатами, устроил полный переполох. Как только жив остался, не знаю. Просто Бог его хранил.
За работу, общественный контроль!
Обвинительный характер нашей судебной практики — это давно притча во языцех. То есть попал в сети судебных разборок — сразу ищи доказательства своей невиновности. Экспертов-юристов по земельным делам у нас вообще мало. Никто особо не вникает в тонкости зонирования территорий, нюансов Земельного и Градостроительного кодексов, Росреестра и кадастра, охранных зон и особо охраняемых территорий.
Наверное, удивятся многие наши юристы, но есть, да-да, именно прописан законодательно и общественный земельный контроль. Самая короткая статья, но меж тем действенная, дает именно общественности право влиять на ход многих решений муниципальной и региональной власти. И вот как она звучит. «Под общественным земельным контролем понимается деятельность граждан, общественных объединений, иных негосударственных некоммерческих организаций, осуществляемая в целях наблюдения за деятельностью органов государственной власти, органов местного самоуправления по принятию решений, предусмотренных настоящим Кодексом и затрагивающих права и законные интересы граждан, юридических лиц, а также в целях общественной проверки, анализа и общественной оценки издаваемых данными органами актов и принимаемых ими решений». Это к тому, что проект охранной зоны по памятникам истории и культуры в Ленинградском районе краевым Управлением по госохране объектов культурного наследия не утвержден (письмо руководителя управления от 25.02.2019). Значит, общественность района вправе взять формирование этого документа под свой контроль. Также общественность может поднять вопрос о проведении независимой экспертизы по факту проверки: повлияло ли строительство жилого дома на сохранность внешнего облика памятника истории и культуры, не пошли ли повреждения по фундаменту или фасаду?
Так что за дело, станичники! Только не забудьте властей предупредить, что заработал общественный земельный контроль. И Бог в помощь.
