Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Это касается и современного танца, танца модерн. Правда, на сцене Краснодарского музыкального театра периодически, вернее, уже систематически показывают хореографические экзерсисы, но то, что они имеют весьма отдаленное отношение к contemporary dance, знают не все.
Кособокие танцы
Главный балетмейстер театра Александр Мацко, несмотря на свою молодость, много лет ваяет «хореографические миниатюры в стиле модерн». Его «Новеллы: только о любви» разделены на балеты – «Сны в кольцах одиночества» и «Танцы разбитых сердец», куда он неустанно нанизывает новые и новые эпизоды. И здесь я вспоминаю слова одного артиста балета, который мне как-то сказал: «Александр, вы не правы, говоря, что у Мацко нет своего стиля, он у него появился. Да, пусть корявый, пусть неуклюжий, но его можно узнать». Не знаю, насколько правомерно сие утверждение, так как величать стилем кособокие танцы, мне кажется, не очень серьезно.
Понятно, что многие художники посредством творчества решают свои психологические проблемы, ведь все мы состоим из страхов, фобий, комплексов, заложенных еще в детстве, но когда творец способен подняться в данной ситуации до общечеловеческого уровня, то это и становится произведением искусства. Александр Мацко, увы, не может избавиться, как довольно точно заметила моя коллега, от «комплекса Питера Пэна». А его танцы – со скудной хореографической фантазией, примитивно иллюстративные, жеманно - разнеженные – категорически нельзя смотреть два с лишним часа, даже с антрактом.
Если в прошлом году первый фестиваль прошел в три дня, познакомив Краснодар с творчеством таких замечательных балетмейстеров, как Раду Поклитару, Татьяна Баганова и ушедший от нас Евгений Панфилов, то нынешний хореографический форум, потеряв один день, уложился в два вечера. И если бы не массированная атака балетами Мацко, то, возможно, хореографический парад только бы выиграл.
Прощание с Дуато
Конечно же, праздником для публики стало выступление балета Академического музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. Одна из лучших танцевальных трупп мира продемонстрировала тот класс хореографии и танца, о которых, наверное, многие в Краснодаре и не подозревали. Их вечер одноактных балетов вобрал в себя творения Начо Дуато и Иржи Килиана.
Балет Дуато Na Floresta («В лесу»), поставленный 24 года назад, более чем красив – он прекрасен, лаконичен и тонок. Изысканная, легкая вязь дуатовской хореографии в то же время проникновенна и чувственна. Na Floresta – это своего рода стилизация фольклора в рамках неоклассики, импрессионистическая композиция с тончайшими нюансировками, где быстрый темп вариаций вдруг сменяется почти неспешным, сонным ритмом, мужские ансамбли перетекают в женские, и одни и другие полны эротического предчувствия и неги. В балете есть потрясающе трогательные сцены, когда девушка сворачивается калачиком на спинах юношей. А элегантность хореографии «В лесу» так просто достигает безупречной формы. И трудно не согласиться с одним из наших ярких балетных критиков, написавших: «На одного такого Дуато приходится легион корявых… с претензиями, непобедимой глухотой к лексике классического танца и гордым самоназванием «современный хореограф».
Начо Дуато на самом деле входит в пятерку лучших хореографов мира, и Михайловский театр, заполучив его, связывал с ним определенные надежды. Но, представляя из себя смесь фольклора с неоклассикой, этакую Испанию с Баланчиным, хореограф не смог вписаться в петербургский балетный контекст. Его попытка зайти на территорию классики оказалась неудачной, а лучшие свои балеты он, кажется, поставил еще до Санкт-Петербурга. К тому же горделивый испанец затеял своеобразный спор с Мариинским театром, пытаясь, видимо, доказать свое первенство. В результате мы не заполучили второго Петипа, и Дуато по истечении контракта завершил работу в России.
Моцарт в подштанниках
После испанца нам предстояло прочувствовать другого гения танца – чеха Иржи Килиана и сменить удивительно пульсирующую музыку бразильца Вила-Лобоса на божественные фортепианные концерты Моцарта. «Маленькая смерть» – так неожиданно у французов зовется оргазм – и «Шесть танцев» – балеты с не менее чувственным посылом.
Удивительная изобретательность Килиана, кажется, не знает пределов. В «Шести танцах» хореограф безудержно шутит, каламбурит, иронизирует, делая это необычайно искрометно, изысканно. В мини-балете гомерически режутся головы, надкусываются яблоки, разлетается во все стороны пудра, мужчины носятся в подштанниках, женщины в нижних юбках. И все это происходит под озорной, лукавый, смешной, полный ужимок танец. Балет-гротеск, балет-шутка преисполнен именно тем моцартианством, которое дается только сверходаренным людям.
А вот в кульминации любви, то есть в «Маленькой смерти», хореограф философичен, нежен, пронзителен, необычайно мудр. «Балет для шести мужчин, шести женщин и шести рапир» – так записано у автора. Если у мужчин существует постоянный выбор между войной и женщинами и чаще война оказывается на первом месте, то у слабого пола выбор один – ждать мужчин с войны. Спектакль красив и визуально. Обнаженные тела, рапиры, кринолины, летящая огромная темная материя через всю сцену, после которой и начинаются прекрасные и вдохновенные любовные дуэты, исполненные легко и непринужденно.
В мире несбывшихся надежд
Второй день фестиваля нам предложил сразу две работы. Миниатюру «Окно в середину зимы» начинающего хореографа из Санкт-Петербурга, дважды лауреата «Золотой маски» (как танцовщик) Владимира Варнавы и одноактный балет «Иллюзиум» также многократного лауреата «Золотой маски», одного из лидеров отечественного современного танца Татьяны Багановой.
Сразу оговоримся, что это переносы. Владимир Варнава показывал свою одноактовку на музыку Мередит Монк, Гевина Брайрса, Дэвида Ланга и группы Sigur Ros, в прошлом году в рамках проекта «Мастерская молодых хореографов», проходившего в Мариинском театре. Его композицию для четырех артистов, или для двух дуэтов, можно по-разному трактовать, но все же история стара как мир: мужчина и женщина, их отношения. Вначале хореограф выстраивает квадрат, потом это все разбивается. Мужчина руководит женщиной, зажимая ей голову руками, таким образом направляя ее в нужную ему сторону, дальше она с ним проделывает то же самое. Пластика хореографа отчасти лаконична, медитативна, ритуальна, его танец не лишен логики и интересных ходов, особенно в дуэтах. Возможно здесь, Владимир работал с оглядкой на шведского хореографа Мартина Форсберга. Варнава, безусловно, обладает способностью держать зал и, если судить по данной работе, чувством формы и музыкальностью.
Для Татьяны Багановой, руководителя театра «Провинциальные танцы», это, кажется, второй приезд в наш город. На сей раз хореограф из Екатеринбурга предложила свой мини-спектакль на музыку Эрве Леграна. Мы сразу оценили класс мастера, ее неповторимый стиль, ее эстетику. Баганова умело играет с предметами, вернее, очень искусно ими манипулирует. С воздушными шарами, стульчиками, которые преображаются то в головные уборы, то во что-то еще. Отсылая нас к Чехову, ее герои живут в мире несбывшихся надежд, мечтаний. Мы видим этакую развернутую афишную тумбу с чеховским театральным репертуаром. Танец Татьяны Багановой – это прерывистая, дробная пластика, жесткая, сродни порой нерву, очень напряженному, словно тетива лука. Человек у хореографа живет в мире постоянного дискомфорта, противостояния, даже если этот мир иллюзорный.
Вообще, работы Багановой надо пересматривать, в них не заходишь сразу, они заставляют тебя к ним мысленно возвращаться и возвращаться. Наверное, настоящее искусство таким и должно быть.
