— Театр не башня из слоновой кости, и на повестке дня сегодня тревожные вещи. Арестован режиссер Кирилл Серебренников. Обвинение его в растрате бюджетных средств вызвало большие волнения в театральном мире. Следите ли вы за ситуацией? Как можете ее прокомментировать?
— Конечно, я в курсе процесса. Мое личное мнение — что режиссер уровня Кирилла Серебренникова не мог заниматься тем, что ему инкриминируют. Просто по природе своей. Это либо какая-то мощная подстава, либо он пал жертвой людей, которые в театре занимаются финансами. Но я глубоко убежден, что размениваться на эти 60 миллионов он не стал бы, не такого уровня художник.
— Вы ставите на сцене Краснодарского театра драмы «Кубанских казаков». Пьеса Погодина впервые будет сыграна в театре. Как возник замысел данного проекта?
— Это было предложение театра. Приближается восьмидесятилетие края, искали подходящее произведение. И мне кажется, что пьеса Погодина — очень удачный репертуарный выбор. Как это никому в голову не пришло раньше? Я с удовольствием откликнулся на приглашение руководства краснодарской драмы и ни одной минуты не жалею.
— Какие черты вы бы выделили в казачьем характере? Кто такой для вас настоящий казак, казачка?
— Это все-таки спектакль не о казачестве, а о людях из райского уголка нашей родины. У меня, кстати, дед из Серпухова, потомок казаков. Специально проводить исследования я не стал. Но открытием для меня стало, что разные типы казачества — донское, кубанское, оренбургское и так далее — это разные культуры. Я с удивлением обнаружил, какое интересное явление кубанское казачество. Оно соединяет в себе множество примесей, в том числе из Украины и Закавказья, причем последнее влияние придает особый неповторимый колорит. Я благодарен судьбе, что узнал все это.
— А вы воссоздаете жизнь казаков этнографически на сцене? Говор, одежду?
— Эту пьесу не сыграть, если не будет воспроизведения конкретики. Нельзя ее сыграть в черном кабинете, на пяти стульях и в современных костюмах — пьеса развалится. Текст на удивление легкий и простой, но в каждой простоте есть своя сложность. Простоту и наивность, прозрачность очень тяжело воспроизвести. Мы, люди XXI века, — агрессивные, прагматичные, и не так уж просто воспроизвести дух наивных людей, которые верили в лучшее и придумывали себе эту лучшую жизнь. Ну какое в сорок седьмом году изобилие? Страна занималась восстановлением хозяйства. Веселая ярмарка — это коллективная придумка. С какими радостными лицами идут знаменосцы на спортивных парадах! Это не потому, что им приказывают изображать радость. Люди действительно верили в лучшее. Время такое было, когда не модно было ходить хмурым. Между прочим, американцы на этом выигрывают. У них так: если у тебя что-то плохо, — это значит, ты неудачник. Поэтому всегда улыбка, а все остальное, все слезы — под подушкой. И это не вранье, не лицемерие. Это просто такой способ жизни, когда твое, пусть даже наигранное, положительное мироощущение передается людям. Если все мы договоримся между собой и будем все лучезарными, позитивными, ей-богу, нам будет легче жить. Мы под ежеминутным гнетом СМИ; все время идет негатив. И начинается защитная реакция: человек начинает выпускать иголки. Эта ситуация и порождает то, против чего мы делаем спектакль.
— Вы говорили, что для вас «Кубанские казаки» — это прежде всего история о созидательной мечте. В послевоенные годы фильм стал воплощением мечты об изобильном будущем. Но о чем этот спектакль сегодня? О прекрасном прошлом?
— Спектакль не совсем о прошлом. Это было бы неинтересно. Но нельзя разрывать связь времен. История — река со своими порогами и виражами; не нужно ставить дамбы и заставлять реку течь в другую сторону. Это бесполезно. Мы знаем, чем кончается любая революционность: ничего хорошего для истории страны — не только нашей — она не приносит. Спектакль наш — это перекличка середины XX века с первой третью XXI-го. Спустя продолжительное время мы можем посмотреть на прошлое со стороны. И мне бы хотелось, чтобы сегодняшние зрители, придя на спектакль, увидели тех добрых, лучезарных кубанцев… Ведь это один народ, одна земля. В 1947 году так же ярко светило солнце над Кубанью. Нельзя отказываться от прошлого.
— Как проходил отбор актеров?
— Два состава, задействованы все ведущие артисты труппы — 35 человек. Я труппу знал очень слабо, с распределением ролей помогало руководство театра. Потом посмотрел ряд спектаклей. И практически все угадано. Не было ни одного непопадания в роль. И труппа очень сильная.
— Как вам работается с драматическими артистами?
— У актера музыкального театра ключ, который открывает роль, — музыка, а у драматического — слово. Это разные пути к одной цели. «Кубанские казаки» будет фактически спектакль музыкальный; мы придем с драматическими артистами к тому же результату, но немножко с другой стороны.
— На сцене уже стоит портал с барельефами в советском стиле. Какую задачу вы дали художнику Сергею Александрову? Какой мир будет воплощаться на сцене?
— Портал, стилизованный под то время: серпы и молоты, знамена, — единственное, что напрямую соотносится с эпохой. В остальном нужно создать забавный фантастический цветной колорит ярмарки. Будут и вечерние сцены, но все очень теплые. А в основном — солнце, светло, весело.
— Какие у вас впечатления от Краснодара?
— Я двенадцать лет назад ставил спектакли в Музыкальном театре. Меня порадовало, что эти годы краевой центр не сидел сложа руки. Это был провинциальный грязноватый город. Куда это ушло — я не знаю, но это точно ушло. Тротуары и дороги гладкие, чистота. Это происходит далеко не с каждым населенным пунктом России. Есть города, где десятилетиями все только ветшает. Краснодар отличается в хорошем смысле.
