— Краснодар и его жители должны иметь свою идентичность или достаточно общекубанских?
— Конечно, житель краевого центра отличается от горожанина из Ейска. Но определить структуру идентичности населения кубанской столицы мы пока не можем: нужно серьезное исследование. Краснодарец отождествляет себя с историческими событиями города, ландшафтом, конкретными людьми, архитектурным стилем. «Аврора» — это здание значимо для нас или нет? Надо задать эти вопросы, ответить на них и потом начать системно заниматься формированием идентичности — через СМИ, программы образования.
В отличие от краевого уровня, в Краснодаре никто не формирует идентичность горожан. Мне легче говорить о самоидентификации кубанцев.
— Тогда попытайтесь «нащупать» ее — на основании вашего научного и житейского опыта…
— Казачья культура является системообразующим компонентом нынешней кубанской идентичности — нравится нам это или нет.
Характерна для кубанцев некая архаика, соблюдение традиций. Первое, что бросилось в глаза по приезде в Краснодар коллеге из Питера, — у нас нет толп подростков с бутылками пива. А для северной столицы это напасть какая-то. Кубань дала старт «детскому закону», и он добавил мазок в картину кубанской идентичности. Семья у нас воспринимается как ценность…
В других регионах люди завидуют нашему кубановедению, — в их школах ничего подобного, как правило, нет.
— Согласитесь, есть большая разница в том, как мы и наш край выглядим в глазах жителей других регионов и как кубанцы воспринимают себя.
— Вы правы. Для остальной России Кубань — это томаты, «Магнит», «Кубанская буренка», казаки, море-горы, благодатный климат. Край ассоциируется с отпуском, комфортным отдыхом — «шашлычок под коньячок». И ассоциация закрепляется в памяти. В общем, «если есть на свете рай, это — Краснодарский край!» (жаль, автор фразы для КВН на Первом канале Юрий Савельевич Хаенко, тогда работавший в краевом комитете по курортам и туризму, кроме чувства гордости, другого гонорара не получил).
Кубань — это уникальное сочетание традиций и новаций. Сохранились уважение к старшим, семейный сбор всех родственников, хождение в гости. В большинстве мегаполисов этого нет: встречаются на нейтральной территории. С другой стороны — огромная тяга к новым социальным практикам. Иностранцы отмечают, что Краснодар — нормальный европейский город: по скорости реакции, широте мышления. На фоне Орла, Смоленска у нас все бурлит. Хотя краснодарцы часто воспринимают город как «большую станицу». То есть особенность Краснодара, его визитная карточка — сочетание несочетаемого…
— Елена Васильевна, есть исследования, подтверждающие исключительность Краснодара? Или нам так приятно думать? «Всяк кулик свое болото хвалит»?..
— Предметных исследований не проводилось. Но есть косвенные признаки краснодарской исключительности. Есть статистика об интернетизации краевого центра, — мы на четверотом месте, уступая обеим столицам и Новосибирску. А Ставрополь — тоже южный город и столица аграрного края — в этом рейтинге на седьмом десятке. Проводятся исследования (включают множество объективных параметров, и подтасовки вряд ли возможны) на темы «Самый удобный город для ведения бизнеса» или «Самый благоустроенный город». И Краснодар часто побеждает в этих соревнованиях.
— Итак, кубанцы — смесь патриархальности и стремления к новациям… Что еще, по-вашему, характерно для нас?
— Пограничность края делала его открытым мировому хозяйству, мировой информации. У нас — «Бондюэль», «Нестле», «Клаас», «Кнауф», «Филип Моррис»… Они пришли именно к нам, потому кубанцы умеют или быстро учатся работать в международной корпоративной культуре, на мировых принципах трудовой этики.
Кубань вполне вписывается в концепцию «фронтира», которую еще в середине XIX века сформулировал американский ученый Фредерик Джексон Тернер: меняющаяся граница между освоенными поселенцами землями и неосвоенными; если шире — впитывание новых возможностей и знаний, постоянная борьба с неизведанным, которая формирует нацеленность на успех, победу, — что стало чертой характера фронтьера. И кубанского!
Мы понимаем, что в пограничных областях очень интенсивны процессы саморегуляции — с одной стороны, и постоянное заимствование — с другой. Популярный на Кубани шашлык — не русское блюдо и не украинское. Горские элементы одежды «присвоили» казаки. Так просто удобнее.
В этом контексте: я ехала в поезде с матерым кубанским станичником. Он посмотрел на пейзаж за окном и промолвил: «Да, плохо они в России живут!». Налицо — «самость». Но Кубань всегда чувствовала себя неотъемлемой частью России, никакого сепаратизма не было и нет.
— На недавней лекции в культурном центре «Типография» вы упомянули и негативную идентичность…
— Да, я говорила о стране басков и Испании, о Шотландии и Англии. В России в качестве иллюстрации — «москвоборчество»: в 90-е годы прошлого века в избирательных кампаниях часто использовался такой посыл — «он не местный, а прислан из Москвы». Но сегодня столько возможностей формировать позитивную идентичность, что можно не прибегать к негативной.
На Урале и в Сибири есть моногорода, которые живут за счет одного комбината или шахты. Конечно, они зависимы от федерального бюджета. Но особенность нашего края и в том, что мы — не моноэкономика. Да, «житница России», но в региональном валовом продукте доля АПК меньше 50 процентов. У нас есть трубопроводы, мощная строительная отрасль, рекреационный сектор, транспорт (порты) и ритейл. И потому у краснодарцев индекс выживаемости выше, чем в среднем по России, — он просто зашкаливает. Здесь нет катастрофизма сознания — «Все закончилось, все пропадет!»
— А где есть катастрофизм сознания, в каком регионе?
— Вспомните Пикалево (город в Ленинградской области, где остановка трех крупный предприятий в 2008-2009 годах привела к социальному взрыву, — прим. ред.). А на Кубани, что бы ни случилось, — мы сами выживем, у нас нет социального иждивенчества. Так было всегда.
В перестройку в «Правде» вышла статья «Розовый туман» — о том, как целый район (Кущевский, если не ошибаюсь) занялся разведением черенков роз и снабжал ими весь Союз. Эта предприимчивость была всегда: «курятники» для курортников на побережье, или добыча меда и орехов и продажа их на автотрассах, или выращивание ранних — под пленкой — овощей. Горизонтальные социальные сети — без Интернета — действовали в самые сложные времена: «Я поработаю репетитором по английскому с твоей племянницей, а ты сошьешь платье моей дочери на выпускной бал…»
А в Центральной России, в Смоленской области… У меня бабушка жила там, и поэтому часто упоминаю Смоленщину. Это просто жуть: в 11 утра трезвого человека в деревне не найдешь! Я не обеляю кубанских выпивох, но нельзя даже сравнивать. Ничего, кроме лука и картошки, не выращивают, хотя это не тундра. Наплевательское отношение к тому, что во дворе, есть ли порядок в доме, как сама/сам выглядит. Полная безнадега… Сегодня там более активно не коренное население, а переселенцы из республик Северного Кавказа.
— Вот, кстати, — «понаехали тут»… На Кубань едут мигранты из Средней Азии, беженцы с Донбасса, богатые люди со всей России. Мы их принимаем или от них отгораживаемся? Даже общественники часто говорят, что краснодарцам надо мобилизоваться, чтобы приезжие растворялись в краснодарской среде и традициях, а не размывали все, что нам дорого…
— Если краснодарцы фронтьеры, то открыты миру. Надо сказать спасибо многим практикам, которые привносят в кубанскую жизнь… Те же военные пенсионеры. Это, как правило, нестарые мужчины, они замотивированы на достижение успеха на новом месте. Так они доказывают себе и другим, что переезд был правильным шагом. Приезжие расширяют трудовой и социальный потенциал Краснодара и Кубани. Замечено, что территориальное самоуправление лучше организовано в кварталах, где живут отставники.
— Самоидентичность краснодарцев — как этот ресурс использует власть?
— В крае — использует. Например, власть публично поддерживает казачество. Губернатор декларировал, что является лидером «партии всех кубанцев», подчеркивал свое местное происхождение, как бы обращаясь за поддержкой к каждому, кто ощущает себя кубанцем. Тот же курс кубановедения, социально значимые проекты — например, Олимпиада (это же событие не только российское, но и кубанское, и мы все им гордимся). Система визуальных образов — подсолнух, казак и казачка. Восстановление памятников, возвращение святынь Кубанского казачьего войска, утверждение региональной символики (герба, гимна, флага), комплекс «Атамань»…
— Помните, Марат Гельман привез выставку, которую закрыли наши православные активисты. Случай иллюстрирует нашу открытость миру, принадлежность к фронтиру?
— Не надо передергивать! В той же Перми произошел конфликт региональных идентичностей. Одна была сформирована произведениями Алексея Иванова — «Сердце Пармы», «Золото бунта», «Уральская матрица»… Другая — Гельманом и его модернистским центром. Это вылилось в реальную войну идентичностей, кто победил — вы знаете. Ситуация могла повториться и у нас, но... Уверена, протест православных Краснодара не был инспирирован (допустим, о. Алексием Касатиковым, который участвовал в этих событиях) — это было проявлением социальной самоорганизации.
— Вы видели символ Краснодара, разработанный московскими студентами Британской школы дизайна?
— Видела, «Краснодар — аграрный город», агротехнологии… Не понравилось, не воспринимаю столицу Кубани аграрным городом. Больше подходит «Жить со вкусом»: вкусная кухня, воздух, природа, обилие всего. Но… этот слоган уже работает в одной итальянской провинции, повторяться не хочется.
На лекции в «Русском клубе» провели экспресс-исследование «С чем у вас ассоциируется Краснодар?», и ответы распределились по четырем кластерам. На первом месте — природно-климатический (море, солнце, Карасуны…); затем исторический кластер (Екатерина II, казаки); архитектурно-инфраструктурные маркеры («Аврора», пробки, торговые центры) и на последнем месте — социальный (дом, дружба, коллеги, девушки). Наверное, удачным будет бренд города с акцентом на природно-климатические возможности.
— Вы можете навскидку предложить «национальную идею» для Кубани?
— Для кубанцев большой региональной идеей может стать сохранение природного капитала. Сначала — сохранение, потом построение на его базе «зеленой экономики». Для этого в крае есть все.
