1994 год. Краснодар. На маленькой сцене гарнизонного Дома офицеров идет спектакль недавно созданного Молодежного театра. «Две комедии для Версаля» по пьесам Мольера в постановке Николая Никольского. В зале, как обычно на премьерах, сплошь театралы — критики, актеры, режиссеры, театроведы. Но смотрят все не только на сцену — деликатно пытаются уловить и реакцию сидящей среди зрителей народной артистки России Идеи Макаревич.
И это неудивительно: в одной из главных ролей сын актрисы нашей Драмы Дмитрий Морщаков. В этой семье все служат театру — мама Идея Григорьевна, папа Николай Морщаков, сестра-близнец Ольга Светлова. И только Дмитрий выбрал иной путь, он — профессиональный музыкант. Блестящий ударник. И вот его первая работа в новом качестве — артист драматического театра.
Я хорошо помню ту первую роль в «Двух комедиях для Версаля», как у Дмитрия дрожали руки после премьеры, немой вопрос в глазах: «Ну как, это не позорит династию?» И глаза мамы: «Все удалось, сын!» Большинство друзей тогда подумали, что это Митина блажь — сыграет одну-две роли и вернется в оркестр. Но он ушел в театр насовсем.
Свое 65-летие Дмитрий Морщаков встретил, как и подобает, в кругу семьи — то есть на сцене. На сцене Дворца искусств творческого объединения «Премьера», где он уже 15 лет подряд играет в «Новогодних фантазиях». Как же обойтись в детской сказке без комика такого дара: он умеет быть смешным и нелепым, искренним и трогательным одновременно! Дмитрий Николаевич не ропщет, играет с удовольствием.
— Я до сих пор не могу и не хочу расставаться с детством. Как говорит знаменитый клоун Слава Полунин (а мы с ним ровесники), если удалось сохранить в себе ребенка — это счастье, — признается актер. — И мне хочется, чтобы как можно больше детей вспоминали этот праздник как сказку, ведь они запоминают события как картинки. Увидишь со сцены глаза ребенка — и усталости как не бывало.
Он знает, о чем говорит, потому что однажды такая картинка из детства определила всю его жизнь.
— Мне было лет восемь, мы тогда жили во Владивостоке, в центре. По нашей улице проходил парад, и я впервые в жизни увидел военный оркестр. Барабанщик! Он поразил мое воображение — так виртуозно, так красиво работал своими палочками, что я заболел ударными навсегда. Стучал везде. Найти преподавателя по ударным инструментам в то время было проблематично, учился сам, как мог. Первый серьезный опыт — оркестр Дворца пионеров. Понял: я — ударник по образу мыслей (смеется) — и после школы в 1968 году поступил в Краснодарское музыкальное училище.
Своего учителя по классу ударных помнит по сей день — это Владимир Валентинович Рычик. О Морщакове говорили — «ударник от бога», но он надеялся больше на себя, брал ноты и по шесть часов в день стучал, стучал… Благо, никто не мешал — папы уже не было в живых, мама на гастролях, о соседях промолчим…
После училища Дмитрий Морщаков получил распределение в Краснодарский театр оперетты, в оркестровой яме которого отыграл почти два года. В 70-е в Краснодарской филармонии был невероятно популярный вокально-инструментальный ансамбль «Ива» (именно там начинал известный певец Александр Серов). Из ВИА ушел ударник, и кто-то посоветовал Митю.
Через пару лет «Ива» распалась и часть коллектива ушла работать в ревю ресторана «Курень», я в их числе.
Именно в «Курене» Морщаков познакомился с четой Гатовых, где они готовили варьете. Заметив комедийный талант музыканта, Леонард Григорьевич стал занимать Митю в программе, где ему приходилось и играть, и танцевать с профессиональными танцовщицами, и даже петь. Не удивительно, что, создавая собственный коллектив, Гатов позвал в него Морщакова. И здесь жизнь началась словно сначала. Снова гастроли — по стране и за рубежом. Многочисленные концерты, новые программы и роли. Судьбоносным стал шуточный танцевальный номер, в котором Мите досталась роль Фигаро.
На одном из концертов к нему подошел бывший солист балета Большого театра Дмитрий и предложил перейти в его труппу, обещал специально для него поставить номер «Скрипач» (Морщаков играет на скрипке). Тут же вмешался Гатов: «Ну кто такой Бегак, зачем тебе это нужно? Мы тебе в «Премьере» такой номер поставим!» И не отпустил. Но и не обманул, пригласил из Киева известного режиссера-постановщика Марка Клята. Так появилась «Еврейская сюита» с солистом Морщаковым. Его называли «Паганини еврейского танца» за то, что необыкновенно пластичен, выразителен и эмоционален. На фестивале во Франции его даже сравнили с Марселем Марсо!
Жизнь удалась! Он играет в оркестре, которым руководит выдающийся музыкант Георгий Гаранян. Его соло в танце неизменно заканчивается овацией зрителей. В шоу-
театре «Премьера» его любят и он может воплотить любую творческую задумку. Чего еще желать? И вдруг…
— Мы были в Москве. Концерт в Театре эстрады во время Недели культуры Кубани… После еврейского танца ко мне подходит кто-то сзади и говорит: «Я хочу предложить вам…» Не успел оглянуться, как меня обнял Станислав Гронский и сказал: «Извините, он уже занят. Митя, в Краснодаре создается Молодежный театр, и там для тебя есть роль». И я так и не узнал, кто же был тот, другой, и что он собирался мне предложить.
— А как отнесся Гатов к вашему уходу?
— Он никогда не мешал своим артистам развиваться.
Но именно Леонард Григорьевич мог практически оборвать карьеру артиста Морщакова. 30 сентября 2003 года центральные газеты написали о побеге российских танцовщиков из балета Григоровича во время триумфальных гастролей в США. Это была краснодарская труппа, а один из беглецов — Николай Морщаков, сын Дмитрия. Юрий Григорович был в ярости. Признаться, я, как и многие, знавшие вспыльчивый характер Гатова, боялась, что он уволит Митю из театра. Тем более что младший Морщаков стал танцовщиком не без участия Гатовых — именно Татьяна Михайловна заметила, что у ребенка есть все данные для балета, и посоветовала отдать его в хореографическое училище.
— А Леонард Григорьевич даже не ругался. Он только спросил, почему его не предупредил. А я и сам узнал об этом из газет. Но все равно бы не вмешался в решение сына. Мало ли, что я думаю, это его жизнь. Он сам так решил, это главное. Надо понять, куда тянет твоего ребенка, и уважать его решение.
Сын с той поры живет в Америке, преподает в школе балета. У дочери Маши двое детей, она в Испании. Я счастлив, что они занимаются тем, чем хотят. Одно плохо: с внуками общаюсь только по скайпу, разве это дело?
— Вернемся в 1994-й. Вам было тогда 44 года. Каково это — в таком возрасте сменить профессию, в которой ты уже успешен, любим и обласкан публикой? Как же вы рискнули? Поменять всю жизнь, заново учиться и все начать с нуля — ни славы, ни известности, ни денег. В то время Молодежному театру было очень трудно — ни бюджета, ни своего здания, одна гримерка на всех, поделенная на 2 части занавеской — для девочек и мальчиков. Артисты все молодые, а вы — один из самых взрослых и одновременно самый неопытный. Как вы решились? Зачем?
— Просто театр — это мое естество. Конечно, при переходе в Молодежку были проблемы в семье, в том числе и финансовые. Жена говорила: «Зачем тебе эти муки адовы?» Семья-то театральная, и она видела, что такое создание спектакля. Но понимала: театр — это мое… и поддержала. А я? Я об этом даже и не думал. И не было никакого страха. Почему бы не попробовать, если предложили? К тому же не бросил шоу «Премьеры» и всегда мог вернуться в свою основную профессию. Но тогда ударные мне были уже не так интересны.
Кем стал Дмитрий Морщаков за более чем 20 лет в Молодежке и каково его место в театре? Этот вопрос адресую коллегам по цеху.
Виктор Плужников: «Он артист по сути своей, боевой конь — даже если нет сил, встанет и будет играть. Прежде всего интеллигент — человек, который не мешает другим, ненавязчив и уважителен к иной точке зрения. Бережно относится не к себе, а к ближнему. И это человек-праздник. Даже если у него на душе кошки скребут, он умудряется поднять настроение другим».
Алексей Суханов: «Определения «ведущий актер, герой, актер второго плана» Дмитрию Морщакову не подходят. Он умеет быть неповторимым, он — единственный. Учится с каждой ролью, но его образование было высшим еще лет 20 назад. У него есть индивидуальность, талант, юмор и мудрость. Таких людей немного, это совершенно особое амплуа, и оно называется — Мастер. И если театр — это семья, то Дмитрий Николаевич — наша семейная ценность, важнейшая часть того, что мы называем Молодежный театр».
Людмила Дорошева: «Митя каждого нового режиссера воспринимает так: «Я учусь теперь у вас». Он открыт для нового, и ему неважно, большая роль или маленькая. Он молодой вопреки данным паспорта! Для актера очень важно, чтобы в него поверили. А Рогульченко в него верил».
— У Владимира Дмитриевича Рогульченко удивительное чутье. Он сделал из нас артистов. И научил нас работать, читать между строк, искать в себе героя, даже когда его нет рядом. Он задал вектор движения театру — серьезный репертуар, не сиюминутный, не на потребу.
Именно Рогульченко увидел за привычным амплуа комика, которое блистательно удавалось артисту, способность Морщакова к глубоким, философским ролям. Не случайно роль Перчихина в спектакле Рогульченко «В доме Бессеменовых» — одна из любимых. И еще одна любимая работа — пронзительная, трогательная — дед Евстигней в спектакле «Чудики» по рассказам Василия Шукшина режиссера Ларисы Малеванной. В жизни Дмитрий Николаевич всегда элегантен и, кажется, родился в смокинге и бабочке, друзья шутят: «Типичный очкарик, интеллигент…» И вдруг — деревенский дед! И так достоверно! Откуда?..
— Как вы считаете, в чем роль театра сегодня?
— Мы живем в мире высоких скоростей, суеты много. В нынешней жизни не хватает порядочности, любви к ближнему. Но главное — чистоты… Театр должен быть пронзительным. Зритель должен выходить от нас с ощущениями. Мат, обнаженка — это не то, для чего создан театр. Мы должны нести что-то светлое, важное для человека, то, что остается на всю жизнь.
— А кино, вы ведь и снимаетесь?
— Да, снимаюсь иногда, как все артисты нашего театра. Но нынешнее кино — это искусство не актера, а монтажа. Там нет поиска, нет роста, только используют твою фактуру и навыки, ты должен сделать все и сразу, попасть в десятку — и никаких творческих мучений. Вот и все искусство. Снялся более чем в 10 фильмах, но даже названии их не помню, разве что «Переводчик» режиссера Андрея Прошкина, где довелось сыграть старого еврея.
— Вы авантюрист?
— Ну что вы, нет, конечно! Просто я доверяю судьбе и иду туда, куда она меня ведет. И никогда ничего не планирую. Как только скажу себе, какую роль хочу сыграть, обязательно не получится. Почему? Потому что нельзя решать за Создателя. Он — главный режиссер.
— Что бы вы пожелали себе и театру в этот юбилей?
— Тривиально — здоровья, и себе, и театру. Он ведь тоже может заболеть. Театр — это моя семья, мы уже больше 20 лет вместе (смеется). Мне это очень дорого. Костяк театра — это мои близкие люди, с которыми мы Крым и рым прошли… Хочется, чтобы климат в театре сохранился. Сохранилось то, что заложено основателями нашего ТЮЗа, — те самые искренность и чистота чувств (улыбается). Чтобы по-прежнему было кому плечо подставить и на чье опереться, порадоваться успехам и неудачи друг друга без злорадства пережить.
А еще давно хочется комедию в репертуар, хорошую умную комедию!
