— Алексей Владимирович, в этом году происходили ли какие-то изменения в структуре организации? Кто работает вместе с вами, кто помогает?
— По-прежнему «Щит и меч» работает под шефством Управления ФСИН России по Краснодарскому краю, а также при активной поддержке краевых властей и Краснодара, в частности Управления по делам молодежи администрации МО г. Краснодар, и силовых структур: Краснодарского университета МВД России, организации «Боевое братство» и многих других. Поисковая деятельность неизменно находит понимание, и это радует.
Сама же практическая работа держится, как на трех китах, на трех региональных ведомствах: это, как я уже упоминал, Управление ФСИН России по Краснодарскому краю, Краснодарский университет МВД России и Управление ФССП России по Краснодарскому краю. Приставы влились в наши ряды недавно, чуть более трех лет назад, но зарекомендовали себя весьма достойно.
А вот самое свежее пополнение — это вступление в «Щит и меч» сотрудников УВД по г. Краснодару. Сами понимаете, с такой командой работать можно и нужно. Конечно, не буду забывать и прочих энтузиастов, которые неизменно принимают участие во всех наших выездах и прочих мероприятиях. Это обычные люди самых различных профессий, сплоченные одним делом — поиском погибших воинов. В последние годы мы открыли филиалы Краснодарской краевой общественной научно-поисковой организации «Щит и меч» в Красноармейском и Курганинском районах, в городе-курорте Геленджике. Планируется и дальнейший ее рост, что очень приятно, так как дает возможность сделать вывод о растущем интересе наших земляков к страницам самой страшной войны прошлого века.
Кстати, что касается воспитания такого интереса. С 2013 года у нас в регионе реализуется уникальная программа, не имеющая аналогов в Российской Федерации. На поисковые работы приглашаются воспитанники Белореченской колонии для подростков. Конечно, это те ребята, которые в месте лишения свободы хорошо себя зарекомендовали достойным поведением, откликаются на общественные инициативы и так далее. В награду им — работа в местах прошедших боев, обед в полевых условиях и, конечно, подробный рассказ о событиях тех лет.
— Невзирая на то что большинство ваших соратников — представители силовых структур и ведомств, наверное, все равно приходится проявлять чудеса дипломатии?
— Ну я бы не назвал это чудесами. Естественно, как в любом другом коллективе, изредка случается какое-то непонимание, требующее разъяснения. В таких ситуациях достаточно вовремя отреагировать, и инцидент становится исчерпанным. Ведь, по сути, из-за чего можно спорить и что делить людям, сплоченным общим делом и реализующим общие идеи? Да практически не о чем… Я стараюсь отметить работу всех в общем и каждого в отдельности, чтобы ни в коем случае никто из ребят не почувствовал себя невостребованным или не решил, что его труд не оценен по заслугам.
— А ваши бойцы все без исключения хорошо осознают цели, стоящие перед организацией?
— У поисковых работ лишь одна цель. Могу ее озвучить словами Юлиуса Фучика: «Я хотел бы, чтобы все знали: не было безымянных героев. Были люди, у каждого свое имя, свой облик, свои чаяния и надежды, и муки». Наше дело — искать и находить останки героев Великой Отечественной войны, устанавливать имена бойцов и вновь предавать их земле на мемориалах и в памятных комплексах. Представьте: только в отдельных районах нашего региона их лежит под черноземом и в лесах десятки тысяч. Это действительно страшные цифры — тем более сейчас, когда со времени окончания войны прошло почти семь десятков лет. Я считаю, нам всем должно быть стыдно и больно за это.
— То есть поисковая работа — это не только раскопки; уметь копать и ориентироваться в лесу для поисковика недостаточно?
— Конечно, нет! Необходимо изучать историю, встречаться с немногими оставшимися в живых свидетелями событий тех лет, копаться в книгах, мемуарах, просиживать часами в архивах, изучать карты боевых действий. Так что поисковые работы — это целый комплекс мероприятий, которые должны проводиться в едином направлении. Найти несложно, сложно вернуть безымянным останкам имя.
— Значит, определенные трудности все-таки существуют?
— Конечно, они есть. Во-первых, особая специфика поисковых работ на территории Краснодарского края состоит в том, что значительная часть земель находится либо под посевами сельхозкультур, либо в пользовании фермеров, в общем в частных руках. Для получения разрешения на поисковые работы на определенном участке порой необходимо учитывать множество факторов, которые, казалось бы, не связаны напрямую с розыском останков советских солдат: начало посевной, дата окончания уборочных работ. Нужно встречаться с фермерами и агрономами, беседовать, находить взаимопонимание.
Во-вторых, сложность установления личности бойца, павшего в нашем регионе, состоит в том, что здесь редко встречаются солдатские медальоны. Это объясняется тем, что выпуск их был прекращен в 1942 году. Да и сами воины не торопились использовать медальоны по назначению — это считалось плохой приметой. В боевых условиях поневоле начнешь верить в приметы, поэтому ситуация понятна. В ходе раскопок нам попадались медальоны, использованные совершенно не по назначению: из них делали рукоятки для столовых приборов или мелких инструментов, мундштуки, в общем, использовали его по-разному, но не для хранения информации на случай гибели. Поэтому приходится обращать внимание на все, что лежит рядом — ведь личные вещи тоже могут быть подписаны. Таких примеров можно привести десятки.
Существуют и иные сложности, но за годы поисковых работ мной уже выработан алгоритм их решения, и теперь работу практически ничего не затрудняет. Многие вопросы мы решаем коллегиально с ребятами из «Щита и меча» и других поисковых отрядов, которых в нашем регионе насчитывается полтора десятка. Взаимопомощь — это еще один фактор, обеспечивающий успех поисковых работ.
