Немецко-фашистские захватчики оккупировали Кубань, прорываясь на восток, к бакинской нефти. На подступах к портовому Новороссийску гремели ожесточенные бои, в горах действовали несколько партизанских отрядов. Полгода продолжалась оккупация, а потом врага оттеснили на запад. Следом шли наши войска.
Как только Краснодарский край был освобожден от врага, Дмитрий Погребной был направлен в 416-ю учебную роту Азербайджанской дивизии, где по окончании курсов получил звание сержанта и немедленно после этого был отправлен в Таганрог, где в то время засел противник. С наступающими частями Советской армии Дмитрий Парфентьевич дошел до юга Украины. Там в бою он получил контузию и был отправлен в госпиталь. После выздоровления молодой солдат вновь встал в строй, боем освобождая все новые земли. Измученные оккупацией Украина и Белоруссия, пережившие ужасы войны Румыния и Венгрия — вот вехи пути воина-освободителя из кубанской станицы. 9 мая 1945 года Дмитрий Погребной встретил в Праге. Героизм и отвага советского воина была отмечена государством: Дмитрий Парфентьевич — кавалер орденов Славы III степени, Отечественной войны II степени, награжден медалью «За отвагу».
После окончания войны все население огромной страны ждали мирные подвиги — нужно было восстанавливать народное хозяйство державы. Пять лет напряженной работы отдал Дмитрий Погребной этому необходимому направлению. А с 1950 года он был принят на работу судебным исполнителем Крыловского районного суда, которой отдал следующие 35 лет жизни.
…За калиткой — чистый ухоженный двор, типичный для большинства кубанских станиц. В палисаднике красуются ранние пионы, вымощенная кирпичом дорожка ведет к небольшому добротному домику. В светлой комнате супруга Дмитрия Парфентьевича, Анна Ивановна, накрыла к чаю стол, в скромной вазе — ветки сирени. В этом доме любят жизнь. Осыпаются в чай душистые цветки, ложатся в блокнот строчки воспоминаний борца за свободу и счастье Родины.
Военное лихолетье
Дмитрий Парфентьевич рассказывает:
- Никаких сомнений в нашей Победе у меня не было. Даже в самом горячем бою оставался хладнокровным, думая лишь об одном: каждый выстрел — это крохотный шаг к окончанию тех немыслимых жестокостей, что творил фашист. Мне было 19 лет, и, может быть, сейчас можно сказать: мальчишка. Однако в тех условиях и детство, и юность заканчивались очень быстро. Перестаешь думать о себе как об отдельном человеке. От всех вместе и каждого в отдельности зависел приход к мирной жизни огромной великой страны. Когда в перекрестье прожекторов попадал вражеский самолет, то в реве орудий мне слышалось торжество справедливости, неотвратимость возмездия.
Во время Великой Отечественной войны мне пришлось пройти практически через всю Европу. Но самое страшное, что я видел – я видел на территории СССР. Сейчас это уже самостоятельные страны: Украина, Белоруссия… А тогда мы были едины, и все пострадали от этой ужасной войны. Однако у меня осталось несколько наиболее ярких воспоминаний, которые рисуют картину того жесточайшего противостояния советского народа и немецко-фашистских захватчиков. Хотелось бы рассказать о нескольких эпизодах, которые я наблюдал, когда наши войска наступали, оттесняя врага с территории Белоруссии.
После лечения в госпитале, куда меня направили после контузии, полученной в боях на юге Украины, я нагонял наши части. Советские войска стремительно наступали. Пройдя украинские земли, мы вступили на территорию Белоруссии…
Мы шли по этой многострадальной земле, где всюду еще живыми ранами напоминала о себе немецкая оккупация. Впереди нас катилась волна страшной болезни – сыпного тифа, который буквально выкашивал тех немногих оставшихся в живых жителей городков и деревень. В лесах и болотах мы частенько натыкались на вырытые землянки, в которых по колено стояла вода, а кое-где в таких условиях продолжали жить беженцы, дома которых были заняты или сожжены фашистами. Видели и шалаши, в которых провели суровую белорусскую зиму героические советские люди, покинувшие жилища, не желая соседствовать с немецкими солдатами, вольготно расположившимися в их домах в захваченных населенных пунктах. Они жили там месяцами, питаясь тем, что смогли собрать или добыть на лугах, в лесах и реках, и, терпя немыслимые лишения, умудрялись снабжать скудными пайками партизан, с которыми поддерживали постоянную связь. Бедно и скудно одетые, голодные, белорусы по пути в партизанские отряды тонули в болотах, попадали под немецкие пули, замерзали – но даже в таких условиях вносили свой вклад в дело борьбы с фашистами за освобождение Родины.
По пути нашего наступления мы постоянно встречались с жителями сел и деревень, возвращающихся из своих шалашей и землянок в родные места. Зачастую там их ждало голое пепелище, где даже остатки бревенчатых изб и перегорелые гвозди соседи разобрали для отопления и хозяйственных нужд. Тогда они останавливались жить в уцелевших домах односельчан, и порой в избах собирались по три-четыре семьи. Я это помню очень хорошо, поскольку не раз и не два в ходе наступления нам приходилось останавливаться на постой в таких избах, и нигде нас не ждал отказ. Дети обступали нас, жадно слушая рассказы о боевой жизни, а мы делились небогатыми запасами фронтовых пайков. Сколько радости в глазах ребятишек было, когда им доставалось на всю немалую компанию несколько кусочков сахара!..
Помню деревеньку Подлюбичи близ озера Ситняг. Семью, возвращающуюся на свое чудом уцелевшее подворье. Они вели за собой невероятно исхудавшую коровенку, на которую погрузили весь свой нехитрый скарб и усадили младшего ребенка – мальчика лет трех. Как им удалось сохранить скотину живой – неизвестно, но малыш, сидящий на ней, смотрел вокруг очень гордо…
У нашего народа так принято – беда одна на всех. Поэтому погорельцы делились всем: последней щепотью соли, последним ковшиком черного, словно деготь, жидкого мыла, последней чашкой молока. Гостинцы выздоравливающим от тифа в госпитале готовили чуть не всей улицей.
Города восстанавливали пленные немцы. Они шли по утрам на работу мрачными колоннами, совсем непохожие на тех зверей, что заливали кровью советскую землю, лишившись былой спеси и высокомерия, забыв о нечеловеческой жестокости по отношению к жителям покоренных стран. Конечно, даже самый каторжный труд не мог искупить их страшную вину…
Мы шли через освобожденные территории нашей великой страны, чувствуя в душе горечь и сострадание к землякам. Однако каждый из нас понимал, что, неся эту боль и сострадание в памяти, нельзя впадать в гнев. Тогда нашей задачей было освобождение мира от фашистской чумы, а не месть за муки и страдания непокоренных народов. И мы, советские солдаты, хранили в себе эту память, чтобы рассказать обо всем, что видели, потом – после полной победы, в которой мы не сомневались ни на секунду. И этот миг пришел.
Уже после нашей великой Победы, волею судьбы, на долгом пути из Европы на родную Кубань, мне вновь пришлось побывать в тех же местах. Первое, что мне запомнилось из этой долгой, но отрадной дороги домой – это чувство радостного удивления и гордости за наш великий народ. В селах и деревнях на пепелище выросли новые бревенчатые избы, в заново отстроенные школы армейские грузовики завозили парты, на полях трактора возили комбайны (тогда еще не было самоходных, комбайн работал на тракторной тяге). И пусть порой в плодородном черноземе попадались крыльца от бомб, гильзы и осколки снарядов – раны, нанесенные нашей земле фашистами, рубцевались, налаживалась мирная жизнь в освобожденной стране. Пусть в школы дети ходили босые до первых заморозков, а тетради сшивали кто из старых, ободранных со стен обоев, а кто из оберточной бумаги – искреннее желание как можно скорее выучиться, получить профессию и принести пользу любимой Родине все побеждало. Проходя по стране, я не видел отличия – одинаковой жаждой к жизни, к созиданию горели глаза у всех жителей земель, освобожденных от фашистской чумы. Мир вздохнул с облегчением, радостно начав новую жизнь. И без стыда я могу сказать: тогда я испытывал гордость за то, что в этой жизни есть и мой личный вклад – как солдата-освободителя.
Найти себя
Воспоминания о напряженных боях, требующих полной самоотдачи, отнимают у ветерана слишком много сил. Он торопится перейти к рассказу о том, как на освобожденной земле налаживалась мирная жизнь, о своем труде на благо Родины и служение торжеству Закона.
- После войны я долго привыкал к мирной жизни. Искал свое место. И вот в 1950 году я стал работать судебным исполнителем нашего районного суда. Скажу честно, тогда работалось совсем по-другому. Люди были более ответственными, и решение суда для них было истиной в последней инстанции. Конечно, ни о каких миллионных банковских кредитах тогда не слыхали. Алименты взыскивать было проще, поскольку подавляющее большинство советских граждан имело работу, и из заработков все средства выплачивались в срок. Алиментщик-должник тогда был явлением редким, это вообще считалось позором, и лишь немногие, окончательно замкнувшиеся в эгоизме граждане игнорировали решения суда, но за это следовало суровое наказание — уголовная ответственность за тунеядство. А это тогда считалось клеймом на всю жизнь. Само по себе неисполнение требований закона считалось явлением из ряда вон выходящим. Конечно, встречались и исключения — иначе сама работа судебного исполнителя была бы не нужна. Наверное, основная сложность моей работы заключалась в том, что в распоряжении был один вид транспорта — велосипед. Хотя он позволял поддерживать себя в форме. Отработать три с половиной десятка лет — это не шутка!
В 1985 году Дмитрий Парфентьевич Погребной ушел на заслуженный отдых. Однако, несмотря на преклонный возраст — в этом году ему исполняется 89 лет — он продолжает общаться с сотрудниками Крыловского отдела судебных приставов, делясь с ними своим бесценным опытом. Молодые судебные приставы, в свою очередь, взяли шефство над ветераном, регулярно навещают его и обязательно поздравляют с Днем Победы, Днем службы и с другими праздниками.
- Я прожил большую и, считаю, полезную жизнь. Выросли дети, внуки. Растут правнуки. Сейчас жизнь стала иной — сложнее, но она очень интересна и ответственна. Новое государство, изменения в законодательстве... Однако до сих пор я могу помогать судебным приставам-исполнителям, а значит, мой опыт продолжает служить на благо Родине. И это, я считаю, замечательный итог профессиональной жизни.
Дмитрий Парфентьевич и Анна Ивановна выходят проводить гостей. В нескольких кварталах от их дома нам встречаются трое молодых сотрудников районного отдела службы судебных приставов, которые говорят, что по пути к должникам решили проведать ветерана и его супругу.
Зря, наверное, говорят, что связи между поколениями ослабевают. Зря.
