«Балачка» – украинский?

Кто и как говорит на "Балачке"?

Где появилась "балачка", как она пришла на Кубань и кто на ней говорит7

Прибывшие в конце XVIII столетия на Кубань первые черноморские казаки были носителями ранних вос-точных украинских говоров. С начала и до 40-х годов XIX века к ним присоединялись украинские переселенцы из Полтавской, Черниговской, Харьковской губерний, носители соответствующих местных диалектов украинского языка. В тот период в Черномории складывался черноморский диалект украинского языка, близкий к харьковскому и другим восточно-украинским диалектам. «Черноморцы говорят малороссийским языком, хорошо сохранившимся», — писал И. Д. Попка о языковой ситуации в Черномории середины XIX века.

Но с середины XIX столетия украинская культура и язык в кубанских станицах постепенно консервировались и переставали развиваться. Большая часть потомков украинцев уже свыше ста лет была оторвана от основного языкового массива и жила по соседству или вперемешку с русским населением — линейными казаками, государственными крестьянами, начиная с 1860-х гг. — большим массивом иногородних. В тот же период местные южнорусские говоры постоянно соприкасались с русским литературным языком, подпитывались им.

Многие населенные пункты, основанные украинцами, такие, например, как станицы Суздальская (Горячеключевской район), Северская, Азовская, село Львовское (Северский район), становясь полиэтничными, быстро теряли украинскую культурную специфику. Подобная ситуация была особенно характерна для Закубанья. Также быстро подвергались естественной ассимиляции украинские кварталы русскоязычных населенных пунктов Кубани, так называемые «хохловки». Как это, например, произошло в станице Темиргоевской.

Исчезновение «балачки» в Закубанье четко прослеживается на материалах кубанской фольклорно-этнографической экспедиции. И не только. Сейчас она уже почти не слышна на станичных улицах. Хотя раньше ее нередко можно было услышать. Вплоть до 1980-х годов.

Нужно иметь в виду, что до начала 1920-х годов этнонимы «русский» и «украинец» на Кубани сравнительно мало употреблялись. «Как называть себя, не знаю. Раньше иногородними мы были. А русский или украинец — этого не знали», — сообщал в 1958 году житель станицы Кирпильской (Усть-Лабинский район) Л. П. Сухоруков, 1866 года рождения.

На языковую ситуацию влияли и такие факторы, как военная служба казаков. Уже в конце XIX столетия один из корреспондентов «Кубанских областных ведомостей» сетовал, что в бывшей Черномории почти не слышно старинных песен о Морозенко и Сагайдачном. Молодые казаки в полковом строю пели разухабистые песни про какую-то «молодку». Влияли длительная традиция официального делопроизводства на русском языке, русскоязычная школа. Огромное значение для национальной самоидентификации человека имеет то, на каком языке он научился читать и писать. Очевидцы постоянно отмечали относительно высокий уровень кубанских станичных школ. Система образования в Кубанской области быстро развивалась. В 1896 году появилось 14 училищ, подотчетных директору народных училищ. К числу школ, подведомственных управлению епархиальных училищ, в 1896 году прибавилось еще 27. Всего в этом году появилось 96 новых школ. В 1903 году четверть кубанских казаков была грамотной. В 1909-м — около трети.

Исследователю А. Н. Забазнову удалось обнаружить интересный документ: записку инспектора народных училищ второго района Кубанской области Е. Григорьева, в которой он характеризует школьное образование на Кубани. «Кубанская дирекция народных училищ по размаху организации всего школьного дела и должной постановке учебно-воспитательной части занимает одно из первых почетных мест в Российской империи», — писал инспектор. Конечно же, практически во всех училищах преподавание велось на русском языке.

«Малорусское наречие подверглось значительному изменению, и нельзя почти определить, малоросс говорит или великоросс. Получается какое-то особое наречие, которое можно назвать «кубанским»», — писал очевидец. По наблюдению активного украинофила В. Барки, в начале XX века в станицах разговаривали на «балачке» — диалекте русского языка, включающем в себя множество украинизмов. Особенно это касалось мужчин, прошедших военную службу. Зачастую население не видело разницы между украинским и русским языками.

Многие украинцы считали своим родным языком русский. При этом, по переписи населения 1897 года, значительная часть жителей черноморских станиц значилась как говорящая преимущественно по-малороссийски. Прежде всего это территория Екатеринодарского, Ейского и Темрюкского отделов Кубанской области. Однако необходимо иметь в виду, что в конце XIX — начале XX в. «малороссийским просторечием» могли именоваться любые говоры с украинской основой. В сознании современников они весьма резко отделялись от украинского литературного языка.

И подобные представления не были далеки от реальности. Недаром известный деятель кубанской культуры Ф. А. Щербина, уже находясь в эмиграции, должен был специально учить украинский язык, хотя «балачка» была знакома ему с детства.

Кстати, о якобы атамане станицы Пашковской, которого якобы генерал Шкуро повесил за открытие украинской школы. Речь идет об украинском деятеле Спиридоне (Свириде) Сотниченко. Он был отнюдь не атаманом, а лидером местного кооперативного движения. Казнен был за нелояльность к добровольческой армии. Станичники его жалели, потому что человек был дельный.

А украинские школы, наоборот, в тот период кубанское ведомство просвещения активно рекомендовало. Только вот казаки по большей части были против украиноязычного образования. Оно было чуждым для них, неудобным и непривычным. Это подтверждают многочисленные архивные документы.

Деятельность же общества «Просвита» мало занимала широкие массы кубанцев. Она «окормляла» специфическую субкультуру интеллигентов — украинофилов. А также спорадически всех тех, кто вообще тянулся к культурной жизни, но к украинскому движению не примыкал.

На Кубани действовала и близкая к «Просвите» (иногда одни и те же члены) радикальная организация — украинская революционная партия (РУП). В «лучшие времена» их количество в регионе доходило до 200 человек Подавляющее большинство были приезжими с Украины. Процент коренных кубанцев был минимальным.

Во время проведения насильственной языковой украинизации в 1920 — 1930 гг. последняя встретила на Кубани массу возражений со стороны местных жителей. В том числе и потому, что кубанцы считали себя говорящими на особом «кубанском» языке. Отнюдь не украинском. Также большинство кубанцев явно тяготело к русскому языку.

И по мнению ведущего специалиста в области устной истории кубанцев О. В. Матвеева, старожилы кубанских станиц, как правило, осознают существенные различия между украинским языком и кубанским диалектом.

Следует признать, что все приведенные выше оценки исследователей основываются на живой речи того времени, которая в силу технических причин не была зафиксирована на магнитную пленку.

Филологи, в частности О. Г. Борисова, считают, что произведения художественной литературы недостаточно точно отражают реальную речь людей. И потому не могут служить источником.

Реконструировать речь кубанцев начала ХХ столетия частично возможно, основываясь на отдельных документах, написанных малограмотным письмом, предающим специфику местного говора.

Таких документов, к сожалению, сохранилось немного. Один из них — приговор станичного сбора станицы Старонижестеблиевской. Данный документ составлен 10 августа 1918 года, в период, когда после наступления добровольческой армии советская власть на Кубани до весны 1920 года была ликвидирована.

О.Г. Борисова, крупнейший кубанский филолог-диалектолог, знаток кубанской «балачки», проанализировала этот документ. По ее мнению, налицо очевидное смешение украинских и русских языковых черт, что, собственно, характерно для кубанского диалекта. Смешанные украинско-русские черты, выявленные в документе, составленном в начале ХХ века, фиксируются и в наши дни в живой речи современных носителей кубанских говоров.

Процесс формирования кубанской «балачки» начался еще задолго до «русификации» 1930-х годов.

Это была уже именно сильно русифицированная кубанская «балачка», а не какие-то восточно-украинские говоры.

Диалект включает в себя обе языковые компоненты, русскую и украинскую. По мнению ряда известных ученых-филологов, таких как С. А. Мызников (Санкт-Петербург), О. Г. Борисова (Краснодар), Р. Я. Иванова (Армавир), принадлежность того или иного диалекта к языку определяется национальным самосознанием его носителей.

А на Кубани в первой половине XX века оно уже было по преимуществу русским.

По нашему мнению, кубанская «балачка» — детище досоветского капитализма. Она сложилась в последней четверти XIX — первой четверти XX века на основе русификации украинского черноморского говора. Это произошло под влиянием ускоренной капиталистической модернизации Кубани, которая сопровождалась притоком русского населения, развитием сети русскоязычного образования, русскоязычной печати, делопроизводства. Совместной службой и работой черноморских казаков с русскими.

В результате возникла полурусская-полуукраинская «балачка», которую даже называли «кубанским языком».

После «деукраинизации» 1933 года процесс русификации теперь уже «балачки» резко ускорился. К концу XX столетия русификация стала необратимой.

Так диалектом какого языка является «балачка»? Это переходный диалект. И чисто филологическими средствами это решить затруднительно. Есть много и от восточноукраинских и от южнорусских говоров. Филологи С. А. Мызников и О. Г. Борисова предлагают использовать этническое самосознание носителей диалекта. Было оно украинским — был диалект украинского. Стало русским — стал диалект русского.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру