Генеральская реформа
Генерал Малама — один из лучших начальников в истории Кубанской области. Боевой офицер, воевавший в Туркестане и на Кавказе, имевший опыт работы в Генштабе, кавалер множества российских и иностранных орденов, он был известен как толковый управленец и человек либеральных взглядов.
Прекрасно понимал Яков Дмитриевич роль периодической печати для успешного проведения политики местной администрации и формирования общественного мнения.
«Кубанские областные ведомости» на тот момент выходили раз в неделю, в малом формате и в количестве всего 700 экземпляров.
Поэтому преобразование газеты Малама начал с улучшения материальной базы и изменения редакционной политики.
Очередной чиновник на роль редактора уже не годился. И начальник области решил пригласить Владимира Васильевича Скидана, бывшего секретаря «Одесских новостей» и корреспондента «Одесского листка».
Нужен был и новый начальник типографии. Приглашенный в Екатеринодар из Петербурга Эдуард Александрович Нейберг поначалу немного растерялся: «Наборная и машинная представляли собой конурки, работали при сальных свечах, набирали из каких-то ящиков не похожих на кассы. Машины просились в музей, материалы покупались малыми партиями и потому давали убыток. Орудовал всем переплетчик Айзенштейн, а управлял типографией пластунский есаул. Понятно, что система хозяйства хромала сильно и отличалась своеобразием. Старались, где возможно, получать все в кредит, но об уплате никто не заботился.
Нейбергу пришлось, конечно, вступить в жалкое подобие типографии, но он не только привел ее в прекрасное по тому времени состояние, но погасил и все долги».
Было оборудовано новое помещение, куплены две новые скоропечатные машины (новинка для всего Северного Кавказа!), приобретены лучшие шрифты, «расходы всегда покрывались с избытком доходами, и типография сослужила огромную службу для здешнего края».
Цензурные вольности
Получив материальную и административную поддержку, газета буквально расцвела.
Скидан вспоминал, что по настоянию Маламы «местные «Кубанские Областные Ведомости», выходившие до 1893 года один раз в неделю и заполняемые только распоряжениями начальства, объявлениями о пригуле скота и изредка перепечатками архивных исторических документов, были преобразованы в ежедневную газету почти со всеми теми отделами, которые допускались в частных провинциальных газетах, причем редактор не имел над собой никакой цензуры».
Либеральное отношение начальника области к цензуре запомнилось и преемнику Скидана — Луке Мартыновичу Мельникову:
«При представлении моем (10 июня 1897 г.) Маламе, по случаю назначения меня на должность редактора, он сказал мне, что он сторонник гласности, что он желает поэтому, чтобы газета заглядывала по возможности во все уголки местной жизни, освещая ее нужды и указывая средства к удовлетворению их; но что вместе с тем он просит меня избегать всякой полемики, так как полемика не соответствует официозу.
Слово «полемика» я понял тогда в обычном, узком смысле этого термина; но скоро обнаружилось, что под «полемикой» Малама разумел, главным образом, своего рода обличения, исходящие от станичных корреспондентов по адресу местных властей. В заключение он сказал, что он представляет ведение газеты моему усмотрению и пониманию, что стеснять меня в этом отношении он не предполагает, в особенности, что касается литературного и общего отделов. Эти, последние слова означали, как это обнаружилось при выпуске первого под моей редакцией номера газеты, то, что мне вверено не только редакторство, но вместе с тем и цензурование газеты».
Плоды перемен
Первые шаги по реформированию «Кубанских областных ведомостей» принесли свои плоды. Газета, получив хорошую полиграфическую базу и поддержку администрации, буквально расцвела.
С 1 января 1899 года газета стала выходить в увеличенном формате, что потребовало привлечения новых сил, в первую очередь корреспондентов. По просьбе Мельникова начальник области увеличил ассигнования на газету, и редактор стал выплачивать гонорары.
«С 1900 года в мое распоряжение выдавалось уже не пятьсот, а одна тысяча рублей, которую я расходовал, главным образом, на уплату гонорара (2 коп. за строку) за наиболее необходимые или ценные, по моему мнению статьи, на поощрение наиболее усердных станичных корреспондентов, за вознаграждение определенным постоянным жалованием лица, доставлявшего в газету хронику из областного правления».
Сложился устойчивый круг корреспондентов, газета заметно улучшилась, тираж вырос до 3000 экземпляров, а число городских и иногородних подписчиков достигло 2200 человек.
Грядущие неприятности
«Кубанские областные ведомости» были газетой законопослушной. Парочка замечаний от Главного управления по делам печати по поводу неуместного упоминания только что отлученного от церкви графа Толстого — не в счет. Поставили «на вид» да забыли. Но тут редактора словно черт попутал — захотелось в столице себя показать: «В апреле 1901 года в С.-Петербурге, при главном управлении по делам печати, была образована, под председательством редактора «Правительственного Вестника», поэта К. К. Случевского «комиссия для пересмотра действующих правил об издании губернских и областных ведомостей; для участия в этой комиссии были вызваны редакторы 15—16 более содержательных губернских ведомостей», в том числе и я.
Не находя нужным (и полезным) скрывать свои мнения по вопросу о положении и задачах губернских ведомостей, я, по видимому, обратил на себя внимание своими «свободными мыслями» членов комиссии из числа членов совета главного управления по делам печати. Заключаю это из того, что не обращавшее до сих пор никакого внимания на «Кубанские ведомости» главное управление печати стало проявлять к ним довольно настойчивый интерес».
Гром грянул
Следующий 1902 год для Маламы и Мельникова явно не задался. Все началось с февральской публикации безобидного очерка из казацкой жизни под названием «Ылько», в котором «действующие лица говорят по-украински, как это им и полагается. Вот эти разговоры, ввиду незнания автором украинского правописания, были напечатаны самым безграмотным образом, с точки зрения правил орфографии, так что текст являл из себя хаотическую смесь русского и малорусского правописания.
Тем не менее главное управление по делам печати усмотрело в этой безграмотной мешанине отступление от нигде не публиковавшегося высочайшего повеления 18 мая 1876 года, воспрещающего употреблять малорусскую орфографию, так называемую кулишовку, которой и не пахло в рассказе, так как даже заголовок его «Илько» был напечатан русским, а не малорусским правописанием (по кулишовке следовало бы «Илько», а не «Ылько»».
Из Петербурга тут же последовало жесткое предписание: «Печатание произведений изящной словесности на малороссийском наречии разрешено лишь под тем условием, чтобы в них не было допускаемо: никаких отступлений от общепринятого русского правописания и чтобы разрешение на напечатание такого рода произведений давалось не иначе, как по рассмотрении рукописей в Главном управлении по делам печати.
Между тем в № 28 «Кубанских Областных Ведомостей» за текущий год напечатан фельетон под заглавием «Ылько», большая часть которого изложена по-малороссийски, причем допущено и отступление от общепринятого русского правописания употреблением в тексте буквы «i» там, где следовало бы ставить букву «и».
Ввиду изложенного Главное управление по делам печати имеет честь обратить внимание Вашего Превосходительства на то, что согласно вышеприведенному ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению фельетон «Ылько» ни в коем случае не подлежал помещению на страницах «Кубанских Областных Ведомостей» без предварительного на то разрешения».
В Екатеринодаре не заметили надвигающейся угрозы. Мельникову даже не было поставлено на вид, а резолюцией Маламы стала отписка — «ничего не печатать на малороссийском наречии».
Беда не приходит одна
Мельников был занят подготовкой очередного номера:
«Ежегодно в № от 19 февраля я имел обыкновение помещать какую-нибудь заметку, посвященную освобождению крестьян; в 1902 году между прочим я поместил невинную мемуарную статейку учителя из ст. Родниковской Л. К. Розенберга под заглавием «В старое доброе время», тем более невинную, что «злодеем» ее был польский помещик, весьма далекого прошлого. И что же получилось? Кто-то в главном управлении усмотрел, что эта статейка подрывает престиж дворянского сословия, доложили об этом тогдашнему министру внутренних дел Сипягину».
Сипягин церемониться не стал и направил на имя главноначальствующего гражданской части на Кавказе соответствующее отношение:
«Такие статьи, неприличные даже в частных повременных изданиях, совершенно недопустимы в изданиях официальных, которые не должны говорить читателям языком страсти и ненависти, не должны вызывать в них презрения или проклятия к прошлому и особливо к классу и поныне стоявшему во главе общества. Напечатание указанной статьи свидетельствует о полном непонимании редактором «Кубанских Областных Ведомостей» его обязанностей.
Почему имею честь покорнейше просить Ваше Сиятельство, не изволите ли Вы признать необходимым сделать зависящее распоряжение об устранении г. Мельникова от редакторских обязанностей».
Князь Голицын направил копию полученного отношения Маламе с требованием немедленной замены редактора.
Вынужденная замена
Яков Дмитриевич Малама не видел ничего крамольного в статье, вызвавшей министерский гнев.
Из воспоминаний опального Мельникова:
«Пригласив меня к себе и дав мне прочесть эту бумагу, он откровенно и как-то душевно сказал мне, что он лично в инкриминируемой статейке не усматривает решительно ничего, подрывающего чей бы то ни было престиж, что в печати он беспрестанно встречает на эту тему гораздо более сильные статьи и что он попробует отстоять меня».
Слова Маламы не расходились с делом — в мае 1902 года он направил в штаб Кавказского военного округа письмо, где отмечал, что «за помещаемыми в неофициальной части «Кубанских Областных Ведомостей» статьями я наблюдаю лично, и, по доверию к редактору Мельникову, я освободил его от непременного предоставления мне для цензурного разрешения всех, помещаемых в указанном органе статей, предварительно дав ему руководящие указания и давая таковые при обращении его ко мне за разрешением в отдельных сомнительных для него случаях, о таковом порядке издания неофициальной части «Кубанских Областных Ведомостей» Мельниковым было доложено на Съезде редакторов «Губернских Ведомостей» в Санкт-Петербурге в апреле месяце минувшего года и по этому поводу мною до настоящего времени никаких указаний не получено».
И счел необходимым высказать особое мнение: «Независимо от изложенного, считаю нужным сообщить:
1)что помещенную в № 41 «Кубанских Областных Ведомостей» за текущий год статью под заглавием «Эпизод из доброго старого времени» я лично не нахожу не подлежащей напечатанию, так как о дурных сторонах крепостного права в таком же духе, как и указанная выше статья, в разное время много было напечатано в литературе и
2)что, если бы предварительно напечатанную эту статью Мельников предоставил бы мне для цензуры, то я не встретил бы препятствий для напечатания ее».
Однако князь Голицын остался непреклонен:
«Я не могу признать установленного Вами порядка цензирования законным и предлагаю: во-первых, немедленно устранить Мельникова от редактирования неофициальной части газеты, хотя бы при этом последовал перерыв издания ее, и, во-вторых, установить цензирование на точном основании статьи 15-й Устава о цензуре и Печати».
Пришлось подчиниться и доложить начальству, что «в исполнении предложения от 18 сего мая Мельников вместе с сим устранен от редактирования неофициальной части «Кубанских Областных Ведомостей». Временное же исполнение обязанностей редактора впредь до приискания нового, чтобы не допускать перерыва издания, мною возложено на Правителя моей Канцелярии, Надворного Советника Руденко».
Временное часто приходит надолго. И Семен Васильевич Руденко исполнял обязанности редактора вплоть до своей трагической гибели в 1907 году.
