Запечатлевая всё вокруг

Кирилл Самурский в Краснодаре

Талантливый и преуспевающий фотограф «National Geographic» Кирилл Самурский провел свой единственный мастер-класс в Краснодаре. Лекция Самурского, который также работает телевизионным продюсером и переводчиком с японского языка, прошла в рамках фотофестивала «PhotoShot.Pro». Мы поговорили с Кириллом о старте его карьеры, путешествиях, культуре, искусстве и особенностях рабочего процесса.

Кирилл Самурский в Краснодаре
фото: Ирина Эллис

Кирилл, первую камеру вы приобрели на собственные деньги или это был подарок?

— Смотря что называть первой камерой...

Назовем первой ту фотокамеру, на которую вы сделали свой первый снимок.

— Это была «Смена-8М», как у любого советского мальчика. Когда дети очень хотели снимать, родители покупали им именно эту камеру. Фотоаппарат, кстати, очень хороший. Сейчас, скажем так, даже в тренде. Камера простая, но позволяющая легко запечатлевать все то, что происходит вокруг. На мой взгляд, «8М» в то время являлась именно тем, чем сейчас является I-Phone, ею можно снимать своих друзей, себя, то, что ты видишь. Потом это был отцовский «Зенит 3М», затем, когда я уже пошел работать, купил себе Canon и продолжаю работать с камерами этой фирмы с 97-го года.

Скажите, на данный момент вы еще сотрудничаете с «National Geographic»?

— Да, я работаю там как наемный фотожурналист на основе партнерства.

Насколько я знаю, это издание не печатает черно-белые фотографии. Расскажите об этом ограничении.

— Да, действительно, в журнале действует ряд ограничений на то, чтобы печатать черно-белые фотографии.

А как вы сами относитесь к такой съемке? Снимаете для собственного удовольствия?

— Любой художественный прием, будь то перевод изображения из цвета в черно-белое, в сепию либо какое-то определенное кадрирование, конечно, позволяет художнику показать зрителю тот смысл, который он хотел донести до аудитории. И если в качестве этого средства выступает черно-белая фотография, то пусть так будет. Для каждой фотографии характерен тот или иной способ выражения. Вот именно поэтому не все фотографии выглядят хорошо черно-белыми, для каждой фотографии нужен особый подход, преподносящий снимок в лучшем свете.

Кирилл, скажите, на чем вы специализируетесь?

— Я снимаю в основном этнографию, быт людей за границей, уклад жизни в любых точках мира — в отдаленных селах, традиции. Я снимаю археологические экспедиции. Делаю фотографии и пишу статьи, кстати, для «National Geographic», для других журналов научно-популярной направленности. Иллюстрирую их фотографиями.

Из всех тех мест, где уже побывали, вы бы хотели где-то пожить? Возможно, хотя бы некоторое время.

— Знаете, да, есть несколько мест. И я там жил, мне там очень нравилось, я бы с удовольствием туда вернулся. Это Шотландия, Италия (а именно Рим), это Гонконг и Дамаск.

А если все-таки вот так категорично выбирать из двух направлений: Европа или Азия? Может быть, что-то ближе?

— А что выбрать — день или ночь? Это совершенно разные понятия. Вот есть знак инь и ян, и это целое, состоящее из двух разных половинок. Так же и здесь, ведь наш мир целостен. И нельзя выбирать из чего-то одного. Представим, что я буду ходить только левой ногой или только правой. Мир хорош тогда, когда он един и цел. Поэтому везде есть «хорошо». Те же самые американские горки — иногда хорош подъем, но иногда хорош и спуск. То же самое и здесь. В Европе есть то, чего нет в Азии, и наоборот. Скажем так, если говорить о настоящем гостеприимстве, об открытости, то лучше страны, чем Сирия я не встречал. А если говорить о такой европейской рациональности и удобстве жизни, это, конечно, Италия, Норвегия.

Вообще, мир впервые увидел подводную фотографию в цвете именно в «National Geographic». А вы какие новшества открыли там для себя? Чему вы научились, работая именно в этом издании?

— Наверное, уникальность и радость съемки в научных экспедициях. Потому что я с детства увлекался археологией, мне казалось всегда, что археология — это очень нужная наука, которая нам позволяет заглянуть в то, чего уже никогда не будет. В то, что уже когда-то было, но прошло. И мы сейчас можем, оголяя пласты Земли, раскрывать пласты истории и видеть ту жизнь, которая была много лет назад. Работая для «National Geographic», я столкнулся с возможностью взять в руки те вещи, которыми пользовались тысячелетия назад. Не посмотреть на них в музее, а взять в руки, ощутить их теплоту. Это совершенно неописуемое впечатление, разумеется, я очень рад, что у меня была возможность не только прикоснуться, но и сделать материал об этом.

Кирилл, а есть ли у вас какое-то табу в фотографии? Что-то такое, что вы бы никогда не стали снимать ни при каких условиях?

— Я, наверное, не буду снимать жестокость. Каждая фотография несет определенный заряд — эмоциональный, энергетический. Через фотографию передается радость, боль. У нас в жизни слишком много боли, чтобы еще больше о ней говорить. Мне кажется, что лучше нести людям больше радости, несмотря на то что боль существует. Боли достаточно в нашем мире и без моих фотографий.

А если порассуждать о месте жестокости в искусстве, например в кинематографе — должны авторы кино как-то раскрывать эту тему или вообще лучше не затрагивать подобные моменты?

— Это явление не перестанет существовать, если мы не будем обращать на него внимание. Тем не менее я считаю, что детям показывать жестокость недопустимо. Детская, юношеская психика должна сначала окрепнуть, чтобы воспринимать некоторые явления нормально. Очень много психозов у взрослых исключительно из-за того, что в детстве они если не испытали некое насилие, то, по крайней мере, видели это на экране. Детская психика очень коварна, она всю информацию «всасывает», это может сказаться не сразу, а, скажем, через 20 лет. Поэтому как только человек созреет, как только он перейдет определенный рубеж, тогда только он может такое смотреть.

Вы владеете техникой аэросъемки?

— Что значит техника аэросъемки? Быть привязанным к вертолету Ми-8 и летать над городом или привязывать фотоаппарат к игрушечному вертолету и запускать его?

Я скорее имею в виду первый вариант.

— Да, я снимал с вертолета. Дело в том что техника аэрофотосъемки мало чем отличается от съемки обычной. Ты ищешь хороший ракурс и кадр. Помогает тебе в этом, собственно, вертолет. Для того чтобы сделать хороший кадр, например города, люди забираются повыше: на центровую вышку, многоэтажное здание. Вертолет — то же самое, только он летает.

А высоты не боитесь? Вообще, у вас есть какие-то страхи, которые могут мешать работе?

— Страх, что может что-нибудь не получиться. Если я еду куда-то по заданию редакции, то боюсь, что по какой-то причине не смогу сделать того, чего от меня ожидают.

Это в какой-то степени перфекционизм?

— Ну, как правило, такие ситуации просто могут от тебя не зависеть. Например, однажды у меня была редакционная поездка в одну из стран Ближнего Востока. К сожалению, когда я приехал, то, что я должен был снимать, уже закончилось. И я был в безвыходной ситуации. Но тогда я просто придумал другую историю и снял ее, на свой страх и риск.

Для себя, для души вы предпочитаете снимать на цифру или на пленку?

— Это неважно. Я люблю ту съемку, которая меня удовлетворяет. Ту, которая помогает душе петь, если можно так сказать. Когда ты делаешь съемку и потом смотришь на свое произведение, ты думаешь, что все отлично, и у тебя повышается настроение. Когда так получается — значит, у меня все вышло правильно. А на что это было снято — это неважно. Я даже в последнее время снимаю на телефон.

А вы когда-нибудь пробовали снимать видео?

— Да, я даже иногда работаю оператором.

Как относитесь к кинематографу? Есть какие-то любимые режиссеры?

— Хм, наверное, к разряду любимых можно отнести Даррена Аранофски. Очень понравилась его картина «Рестлер». Микки Рурк там отлично играет и раскрывает свой образ. Причем я не люблю рестлинг, но фильм меня действительно затронул.

У вас есть необыкновенный снимок «Моя тетушка смотрит телевизор». Расскажите о нем.  На фото действительно ваша родственница?

— Да, это моя тетя. К сожалению, ее уже нет с нами. Этот снимок был сделан у нас на даче, тетя тяжело болела, и вот в последнее лето ее донимали мухи, она сидела под таким белым пологом, и мне понравилось это с точки зрения перехода света и тени. Свет, тень — я немножко придал снимку динамики, добавив, как любят говорить, заваленный горизонт. Главное, что у меня получилось передать эту атмосферу.

Вы много внимания уделяете ретуши?

— Я не ретуширую фотографии. Я считаю, что если вы не смогли сделать снимок идеальным изначально, значит, фотография не получилась. Никакая ретушь ей уже не поможет. Хотя что можно называть ретушью? Если взять и в программе обработки фотографии добавить контрастности — это не ретушь. Ретушь — доделать то, что ты не смог сделать сразу. Я против этого. Ценность каждого кадра — в умении правильно его поймать. Не смог этого сделать, значит, ты просто хороший ретушер. И не больше.

Вы занимаетесь портретной съемкой?

— Конечно. Один из жанров, в которых я снимаю, это портретная съемка.

Что больше всего раздражает при такой съемке в поведении модели?

— Нельзя говорить о том, что что-то может раздражать. Люди зачастую просто пытаются показать себя лучше или хуже, чем они есть. Главное, одна из целей портрета — показать настоящее лицо человека. Не его красоту, не его красивый нос и улыбку, а высветить, что это за личность. Вот ты смотришь на фотографию и понимаешь: человек на ней положительный или не очень. Любит он жить или нет. Можно снять очень красивого человека, но это будет кукла. Умение фотографа раскрыть внутренний мир человека дорогого стоит.

Исходя из этого вам проще снимать знакомых людей или нет?

— Я снимаю только тогда, когда вижу, что человек раскрылся. Первый раз человек всегда будет чувствовать себя скованно, как бы ты его ни снимал — на улице или где бы то ни было. Когда человек видит направленный на него фотоаппарат, он начинает стесняться. Модель должна привыкнуть к тебе.

Кирилл, и наконец, вы можете вспомнить самую памятную, значимую фотографию в вашей жизни? Возможно, этот снимок сделан не вами, а вы на нем в качестве модели.

— Это вопрос из серии: «Вспомните лучший день вашей жизни». Очень сложный вопрос на самом деле. Я даже не знаю, что сразу ответить. Есть несколько снимков, сделанных в разные периоды моей жизни, которые напоминают о чем-то личном и значимом. Один из них как раз «Моя тетушка смотрит телевизор». Да, я его люблю, он висит у меня дома, наверное, один из самых важных моих снимков...

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру